Интервью Иры Форд: “История про славу, деньги и личный способ спасти мир”

ЧАСТЬ 1
– Марьяна, здравствуй! Давай начнем с блица: какие ключевые факторы о тебе знают?
– Много детей. Одна. Путь героя. Мастер слова. Тема тени и табуированности. Роды. Беременность. Близость с собой.

– А что бы ты хотела, чтобы о тебе знали?
– Снаружи мой «путь героя» воспринимается как… ну, допустим, как стена, за которую хочется заглядывать, вдохновляться. Но находиться по мою сторону стены скорее не хочется: жизнь здесь воспринимается как что-то тяжёловесное, может даже депрессивное. И мне бы очень хотелось донести тем, кто на меня смотрит, что, несмотря на трудности, здесь, где я, очень много света, легкости какой-то, радости. Может быть, потому, что я очень смешливая, во мне много азарта и жизнелюбия.

– Мне интересно, что первая ассоциация с тобой у многих – дети. Много детей. Ты и сама первое, что говоришь о себе, «у меня четверо детей». Но при этом – парадокс! – в большинстве своем люди, которые приходят к тебе, приходят про себя, а не про детей.
– Да. Ко мне приходят поговорить про близость с собой, про ресурс, обсудить тему беременности и родов. И вопросы про детей мне почти не задают! То есть они есть, конечно! – но это скорее исключение, чем правило.
Но я заметила, что и на терапии я далеко не сразу начала говорить про детей. Я даже подумала: «Почему я не говорю про детей? Я что, их вытесняю?» А потом поняла, что мне всё понятно, я со всем справляюсь. Не в смысле, что у меня всё в шоколаде, а просто справляюсь.
И ещё один аспект, он связан с конфиденциальностью детей: мой старший сын уже есть в соцсети, и это наглядно демонстрирует, что другие тоже там рано или поздно будут. И потому мне не близко выставление в сетях информации о детях: я понимаю – что дети вырастут, а информация в сети навсегда там останется.

О себе в третьем лице: #текст_инициация
Марьяна – пишет. А еще она ведет семинары и вебинары. Основная тематика – раньше это в основном были роды и материнство, сейчас это скорее в общем – про разрешение себе быть собой, о близости с собой, детьми, о честности с жизнью. Много о том и так, как не принято говорить вслух. О теневом.
О, а еще у нее четверо детей, все мальчишки. Она живет с ними в Москве, в самом любимом и прекрасном районе – Строгино. Прекрасном – потому что тут офигенная природа, заливы, серебряный бор, пахнет лесом, и при этом до центра города – минут 40-45.
Двое мальчишек ходят в частную вальдорфскую школу, во второй и четвертый класс, а старший младший – в садик при этой же школе.
Про Марьяну можно сказать, что это selfmade woman, потому что абсолютно все, что у нее есть – сделано своими руками. Ее работа, дом, быт – все простроено ею, и все так, что … как бы это сказать – честно. В радость, по душе. Человек, работа которого является прямым не то что продолжением, а вплетением в ее же реальность, и реальность, которая образует ее работу, проекты и тексты.
Что еще?
Марьяна с детства любит писать. Любить словом – жизнь, для нее это так. Это – контакт с Богом, это то, как можно явить Бога через себя, ведь у каждого есть его способ, этот – ее.
У нее часто весьма альтернативный взгляд на вещи, и поэтому с людьми вот просто так на улице она бы вряд ли сошлась – уж очень расходятся взгляды на воспитание, образование, политику, здоровье, приоритеты и ценности. С одной стороны. А с другой стороны – нет же этих «просто людей», а каждый – весьма конкретный человек, и, наверное, самое частое, что она слышит в качестве благодарности или обратной связи от общения с ней – это: «спасибо, что с тобой рядом можно быть собой».

Посреди базарной площади
– Сегодня кто-то впервые узнает, что есть такая Марьяна Олейник. Как ты думаешь, через какое время этот человек придет к тебе на вебинар?
– Мне пришла в голову метафора: идёт человек по базарной площади или оживлённой улице, где много всяких магазинчиков. И вдруг, внезапно, попадает в шатёр – а в шатре происходит что-то непонятное, что-то резко не про базар. Там запахи, звуки, какие-то удивительные книги, метафоры и ощущение присутствия Высшей силы. А еще – и это самое странное – там ничем не торгуют. И с одной стороны, это интересно, с другой – непонятно, а с третьей – диссонанс: справа – свежая рыба, слева – мандарины из Абхазии, а посередине что-то пока непостижимое. И человек уходит.

Проходит время, и однажды в жизни человека вдруг наступает период, когда он вспоминает об этом шатре. Вспоминает как о том месте, где можно прикоснуться к некой интимности – степень моей обнажённости и тех струн, которые я трогаю, выше, чем принято в обществе. И от этого диссонанса люди шарахаются поначалу: они могут быть не готовы к тому, какая я и что я делаю. А через некоторое время, когда люди сознательно готовы зайти в мой шатер, они приходят.

– Сколько времени обычно занимает «присматривание» и принятие тебя?
– Минимум полгода, а в среднем – год – полтора. Все потому, что темы, с которыми ко мне обращаются, очень интимные. А еще страшно, что будет сильно больно. И если уж идти в эту боль, то чтобы точно была поддержка, чтобы точно было тепло, чтобы точно было качественно. В этом можно убедиться за счёт моих текстов, – но на это нужно время.

 

Познакомимся?
– Кто твои читатели?
– Сейчас моя основная аудитория – это те, кто знают меня по фейсбуку. Люди 30-40 лет, достаточно обеспеченные, устойчивый средний класс. Они живут в мегаполисах. Умеют и любят читать, смотреть, думать. Это моя фантазия, но мне кажется, что часто у них есть свое дело. Это достаточно взрослые люди с психологической точки зрения. Часто находятся в кризисе – либо тридцати, либо сорока лет. Стремятся к новым знаниям, новому образованию. Их нередко интересуют темы самоопределения, «разводиться или не разводиться», тема выстраивания приоритетов между работой, детьми, супругом и другими родственниками – особенно, если кто-то из родственников очень болен или умирает.
Меня читают те, кто текст любит больше, чем картинки.
Конечно, кто-то приходит ко мне для самоутверждения, и тогда жди очень интеллектуализированных конструкций, интеллигентной агрессии в белом пальто, унижения от «пушистых зайчиков». Но надолго «зайчики» не задерживаются, я очень блюду свое пространство на предмет психологической безопасности – как своей, так и моих читателей.
Мне кажется, что те, кто регулярно вечером открывают мою страницу, приходят прочитать мои тексты как исцеление (о чем сами нередко мне же и пишут) и понять – то, что происходит с ними сейчас – это нормально.
Приходят, чтобы узнать, что мы неидеальны – и я такая же, неидеальная, вполне себе человеческая мама с недостатками.
Прочитать тексты, где я пишу про тень – и освободиться.
Поверить в то, где я разбираю общие штампы и рассказываю, что это полная туфта, а на самом деле всё так и так.
В этих точках у меня присутствует контакт с максимальным количеством людей, которые на меня подписаны.

 

#текст_инициация
– Я пришла к тебе, чтобы помочь себе. А не чтобы разбираться, что там у тебя за спиной. Я думаю, я не одна такая. Но когда я вижу, как ты рассказываешь о своем прошлом и настоящем – честно, с болью, не опуская глаз, не боясь осуждения – я каждый раз думаю: «Зачем?» Все равно найдутся те, кто все выслушают и осудят.
– Я сейчас иду в расширение и в построение своего бренда. И в связи с этим думаю про эффект проказы, который есть в некоторых фактах моей жизни. А мне не хочется жить с ощущением, что меня могут поймать за хвост, прищучить и сказать: «Муж у тебя не просто умер, а с собой покончил». Или: «Ты не просто мать-одиночка, ты сучка такая, уже семь лет любовница». Я не хочу ходить и махать этим, как флагом, но не хочу это и прятать. Мне проще где-то в одном месте объяснить, обозначить свою позицию, как факт – а дальше люди это либо примут, либо нет – и тогда это станет серьезным фактором отсева.

С одной стороны, я это не скрываю. С другой, я знаю и понимаю, что это шокирует. С третьей – человек меня читает, влюбляется, рисует себе целый образ океана в бутылке Марьяны Олейник. И тут он дочитывает до какого-то момента, узнаёт то, что для него неприемлемо и…
…Он ошарашен: «Обман!» Хотя вроде бы никто не обманывал, не скрывал.
А еще такой факт – мой период в ЖЖ сильно связан с аудиторией, в которой было много эзотеричных людей. Я очень старалась уйти от этой мистики, эзотерики, метафизики. Потому что те люди, наталкиваясь на факты моей жизни, неминуемо связывали их со мной, как с клеймом. Что если это со мной произошло, то я «грязная». И верить всему, что я говорю, просто нельзя. И как будто это автоматом значит, что я никаких уроков из этого не взяла. Или будто это про плохость, хотя что в одном случае (суицид), что в другом (любовница) – нигде речь не идёт о моей ответственности за это.

… Впрочем, есть люди, которых я слушаю, и в какой-то момент у меня возникает вопрос: «А у тебя есть свои дети? А ты замужем, что ты об этом говоришь?» Мне кажется, что это нормально – знать ответ на свой вопрос. И для тех, кто хочет знать все про меня, я затеяла серию постов обо мне еще год назад: там я написала и про мужа, и про то, как пришли ко мне двое следующих детей: у меня в фейсбуке эти тексты идут под хештегом #текст_инициация.

#текст_инициация
Когда ты живешь Золушкой, в привычном холоде, привычном голоде по счастью – тебе в общем-то привычно – адаптированно. Но когда однажды тебя одним рывком забирают в замок, где все сказочно прекрасно, и ты становишься принцессой, а затем вторым рывком – обратно изгоняют в твою золушковость – ты познаешь всю глубину отвратительности твоей реальности. А тебе в ней надо жить. Принять ее, не ненавидеть, больше. Любить свою жизнь – такой, какая она есть. Принять свое одиночество. Что ты мать-одиночка. Что у тебя нет мужа. Что ты с детьми одна. На выходных одна, и на праздниках одна. Что за продуктами тяжелыми – одна. Что деньги за квартиру и на еду, и за школу – одна. Что плакать – в подушку. Что дура-любовница. Вот это все – принять. Больше – любить, радоваться, быть благодарной – как близость с Богом. Как близость, реальная близость – с собой.
Для меня эта история о том, как со мной случилось все самое сокровенное, о чем мечтала – во всех деталях, и как это отобрали резко и хлестко. И как пришлось выстраивать новую себя. Новое доверие Богу, новую любовь к жизни, новую веру в добро, новую веру в людей, новые опоры. …
Самое главное – для меня это история о брошенной гранате в диаду я-Бог. Наверное, поэтому я не могу не плакать, когда даже сейчас пишу это. И этот взрыв сначала надо было пережить – с его волнами, а потом построить на этой планете себя – что-то новое. Себя же. Склеить сердце – теперь вы знаете.
Мое будущее и настоящее стали мне дороже прошлого.

ЧАСТЬ 2
Место встречи изменить нельзя
– Мы познакомились с тобой в ЖЖ (в Живом Журнале https://okean-v-butylke.livejournal.com), со временем ты переехала на фейсбук – и сейчас тебя знают исключительно по фейсбуку, так?
– Тут смешно: конечно, меня находят в Фейсбуке. Но после этого нередко идут читать в ЖЖ – мне многие об этом говорят.

– Почему так происходит?
– Я тоже этому удивилась! – оказалось, что хочется больше меня читать. В ЖЖ была структура, теги и тексты. И для меня это такой бантик новый и смешной – про ЖЖ. Я была удивлена, что люди туда ходят, что-то ищут. Я лет 10 назад так увлекалась интернетом, чтобы сесть и идти читать чей-то ЖЖ от корки до корки, а мне об этом рассказывают здесь, в 2018 году – это просто для меня фантастика.
Со времен ЖЖ я изменилась. И тексты, естественно, изменились. Но часть ЖЖ я обязательно перенесу на свой будущий сайт.

 

Крылья за спиной
– Расскажи про свое образование?
– Я сама поступила на дневное бюджетное отделение журфака МГУ – для меня это было значимым достижением, и проучилась 4 курса. Когда я поняла, что мне нужно психологическое образование, в МИГИПе (московский институт гештальта и психодрамы) прошла базовый курс (1 ступень). Затем был базовый курс в Перинатальном институте, там же я прошла обучение по работе с перинатальными потерями, обучение работе со сновидениями и работе с ассоциативными картами. Самым значимым своим образованием я считаю обучение методу Мюррей: это про терапию последствия психологических травм, насилия и зависимостей.

У меня есть такой эффект – из серии «удивите меня». Не в том смысле, что я уставшая и все повидавшая в жизни, как Онегин или Печорин, а что я часто не получаю новой информации, даже когда за ней направленно иду. А метод Мюррей дал мне структурное видение, как это все работает. И изменения, которые со мной произошли в связи с этим, очень значимые. Я шла учиться в первую очередь для себя, а потом уже за тем, чтобы получить это знание для других.
Мне очень близко, что метод Мюррей построен на терминологии, не использующей зубодробильные слова с латинскими корнями, непонятные простым смертным людям. У Мюррей само название термина даёт понимание, о чём этот термин. Например, «круги близости, ответственности и влияния», «море боли» – это термины. Или «внутренний ребёнок», «плачущий ребёнок», «контролирующий ребёнок» – слышишь это, и примерно понятно, о чём будет идти речь.
У Мюррей все термины такие – говорящие, интуитивные. Это настоящий язык души. И с точки зрения работы меня метод Мюррей очень обогатил: это не зря потраченные деньги, не зря потраченное время – я очень много техник Мэрилин Мюррей использую в своих курсах, и не скрываю этого.

– А как ты узнала об этом методе? Ты же раньше его не использовала!
– У меня была клиентка, которая ко мне два года подряд ходила на «Круги тепла», и она часто делала перевод моих слов на метод Мюррей: «О, в методе Мюррей это тоже есть, оно звучит вот так» – и уже я слушала её, открыв рот. И столько раз были эти параллели, что я туда пошла – и не ошиблась: основы этого метода действительно живут внутри меня.

– Кроме метода Мюррей, какой еще инструментарий «сделал» тебя, как специалиста?
– Интенсив по работе с перинатальными потерями – это качественное и хорошее обучение, которое дало мне структуру работы в этом ключе. Этот интенсив вела в Перинатальном институте Марина Чижова. Я ходила учиться у неё – и у меня образовался, вырисовался общий навык от Учителя. Это обучение принесло мне некую уверенность и разнообразие в том, что я делаю. Я ощутила, как мой арсенал усилился. Я использую эти навыки в индивидуальной работе, и использую их много. К тому же вышло, что когда я пришла к Марине учиться, мы сроднились, и на протяжении следующих 2-3 лет я получала от Марины дополнительную, индивидуальную вип-поддержку непосредственно по клиентским случаям – и могла спросить до консультации, после консультации или между консультациями, как лучше действовать. И это очень ценно для меня.

– Я знаю, ты еще прошла курс по оказанию первой помощи и реанимации новорождённых.
– Этот курс я прошла в первую очередь для себя. Дело в том, что большую часть родов, которые я сопровождала как доула – сольные. И хотя в задачу доулы не входит медицинское сопровождение, но мой жизненный опыт показал: в критических ситуациях люди интуитивно смотрят на меня, ждут от меня действий. И не мочь в этот момент действовать для меня болезненно. Кроме того, для меня существовал фактор стресса родов, который я вытесняла, замалчивала внутри себя. Это выглядело так: визуально я давала роженице уверенность и поддержку, но при этом ощущала, что часть моего ресурса, часть энергии трусливо уходит в сторону «не все дети рождаются живыми» и «не все дети рождаются в состоянии «все хорошо и можно ничего не делать».
Ко мне пришло ощущение, что мне нужно досконально знать и уметь, что и как делать, если требуется оказать ребенку помощь. Посекундно. И это то, что я не обещала и не транслировала клиентам. Не позиционировала, что я это умею – даже намеренно скрывала. Но это то, что я умею.

– А еще у тебя есть международный сертификат доулы!
– Это единственное моё образование, которое я получила для галочки. Во все остальные я шла за знаниями, шла из собственного интереса, а тут я просто хотела иметь сертификат о Международном обучении на доулу DONA. Но не вышло: у меня есть сертификат о прохождении курса, а дальше нужно было сертифицироваться на международном уровне, я не стала этого делать.

– У тебя бывает такое, что ты сомневаешься в себе? В своем профессионализме?
– Конечно. Как многие из нас. Но если я сомневаюсь в собственном профессионализме и весе своих слов, я опираюсь на то, как я прожила Сережину смерть. И это для меня лично (конечно, не для других), является главным «дипломом», дающим то самое «право». А ха этим «правом» стоит мой опыт работы – и это тоже немаловесно. Сейчас все факты моей жизни говорят о моей «дипломированности», что моим словам, тому, что я несу, чему учу – можно доверять, это не теория.

 

Тень
– Марьяна, когда впервые у тебя появилась тень? Когда ты впервые это ощутила эту тему? Когда перестала бояться и поняла, что с этим можно взаимодействовать?
– Незадолго до смерти моего мужа случилась история, которая громко обсуждалась в интернете: в соло-родах умер ребенок. Я тогда высказалась достаточно смело: в переживание смерти надо идти, на эту боль надо смотреть и не убегать от неё. Это было первый раз, когда я осознала, сформулировала и сказала вслух, что, если не убегать от своих страхов, а смотреть внутрь боли, то можно увидеть очень много жизни там. Я так чувствовала, я в это верила – но не проверяла.
…Это была очень конфликтная дискуссия. И потому она мне запомнилась. И когда Серёжа умер, я помню мысль, звонко прозвучавшую внутри: «А теперь, Марьяша, надо прожить то, что ты писала. Тогда это была теория, интуиция, сейчас пришло время переходить к практике». И дальше началась самая настоящая проверка собственного метода исцеления.

Я прошла ту проверку и смогла пережить смерть Сережи. А вот дальше… Год спустя я забеременела Лукьяном. Представьте только: молодая вдова, год, как похоронила мужа, мать-одиночка, и – внезапно – беременеет третьим.
Факт беременности Лукьяном был выше моих собственных ресурсов на тот момент.
Было дико стыдно. Классическое: «Как сказать об этом маме?» в моем случае звучало «Как сказать это людям?», «Как самой себе это вслух сказать?» У меня было невероятно много стыда – и за то, что у меня ребёнок от женатого мужчины. И за то, что этот женатый мужчина будет сейчас не со мной, и что я по-прежнему буду одна. Я не знала, что я буду одна, я узнала об этом по факту: «Дорогой, я беременна» – «Извини, будешь растить одна, либо делай аборт».
Стыд за стыдом и стыдом погонял. И эта беременность, в которой я осталась одна, стала для меня моментом Х.

– На это даже смотреть больно – а не то, что проживать. Как ты справилась?
– Я побежала к терапевту. Мой запрос на терапию звучал так: «Я беременна, я не могу принять эту беременность, но я точно не сделаю аборт. Давайте с этим работать». Это совпало по времени с первой ступенью гештальта – и родилась тема тени.
Для меня стала большим открытием разница между тем, что мы думаем о том, как НАДО поступить в ситуации и тем, что мы НА САМОМ ДЕЛЕ чувствуем и что хотим сделать с ситуацией. У меня разрыв между тем, как поступить правильно и тем, как я чувствую и хочу сделать в ряде случаем достаточно большой. Я же приличная девочка, хорошая, я не маленькая, я стараюсь быть большой и поступать по-взрослому. И тут, когда обнаружилась воздушность возведенной мной конструкции, тема тени пошла глобально.
Я обнаружила, сколько же я злюсь! Стыд обернулся злостью, когда выяснилось, что это не я плохая, а мне навязывают это «плохая».

А тень не стала медлить, и пришла в материнство. Когда Серёжа умер, у Юры начались истерики. В какой-то момент они достигли такого уровня, что не смотреть в это было нельзя, невозможно было вытеснять, и невозможно было вытеснять, что я дико раздражаюсь на Юру. И нельзя было не замечать, что моя разница в отношении к детям просто огромна: то, как я отношусь к одному и как отношусь к другому.
А когда, родив Лукьяна, я стала ловить себя на мысли, что у меня было бы идеальное материнство, не будь между старшим и младшим среднего ребенка (я прямо услышала, как я думаю «лучше бы тебя не было, и тогда я была бы хорошая мама Роя и Лукьяна»), началось мое погружение в тень материнства. И Юра – это главный мой проводник туда, я ему очень сильно благодарна.
А дальше – чем глубже я погружалась в тему тени, тем понимала, что в ней больше всего ресурсов, больше всего силы.

Отзыв о вебинаре «Теневое материнство»
Марина: «Я расслабилась, я реально выдохнула и отпустила напряжение относительно себя – мамы. Я увидела, что я – Мама. А до этого (абсурд!) я не совсем верила, что я УЖЕ мама. А сейчас разглядела: я – мама, причем, хорошая мама. Мне стало намного легче, спокойнее и веселее с собой и в материнстве. Я стала спокойнее относительно своих решений, стала тверже в том, что я считаю правильным – мне легче удается быть твердой, а значит, ведущей.
Если мне хочется себя обвинить, я стараюсь вспомнить, что я каждый миг делаю 100% того, что могу. Я поставила цель – наладить отношения с дочкой, и двигаюсь к ней, хоть и медленно.
Вообще вебинар про теневые чувства в материнстве я бы рекомендовала всем мамам – чтобы расслабиться, выдохнуть и увидеть краски материнства и самих детей!»

 

Мой Бог, мой главный друг
– Почему во всём, что ты говоришь, столько любви? У тебя же непростая жизнь – и первично вполне могло бы быть усталость, например.
– У меня есть подруга, с которой мы знакомы с четырех лет. Она знает мою историю с самого начала, знает мою семью, и все время повторяет: «Ты такой самородок! Но как, как ты смогла выжить? Как так получилось?»
Я задумалась. И первый образ, который возник в голове – я маленькая, и я наедине с собой – то рассматриваю ковер с бахромушками и вижу на ковре какие-то узорчики, то смотрю на небо, на облака. И понимаю – у меня какая-то большая задача. Я про это думала уже годика в четыре.
Еще один образ – Дуглас из «Вина из одуванчиков»: он лежит на поле, и вдруг внезапно понимает, что он живой: «Ёлки, я живой!» Меня это чувство постоянно пронзало в детстве, волна за волной.
А если присовокупить к этому, что я росла в семье с очень травматичной, очень холодной и эмоционально голодной мамой, то у меня не было другого шанса опереться, кроме как опереться на саму себя. А поскольку у ребенка физически еще не сформировано внутри конструкция, на которую он может опереться, я очень опиралась на Бога. У меня в детстве было очень много религиозности – но это была религиозность не из семьи, а моя личная. У меня был очень яркий контакт с букашками, цветочками, небом, домом, миром – ощущение, что мир живой, было вполне себе физическим.

– Дети для опоры еще придумывают себе вымышленных друзей…
– Да! И мой вымышленный герой, мой главный друг был Бог. Он был для меня опорой, он был другом, был моей вымышленной мамой. И этот ресурс, наверное, самый главный. Можно объяснять научно, можно мистично, но если ответить одним словом, где бьет мой источник, откуда я беру силы, я скажу – от Бога.

А второй ответ более прозаичный: недавно на терапии всплыла тема, что я общаюсь с людьми, как будто у нас разница лет двадцать. У меня все вокруг «тети» и «дяди» – и хотя я уже нахожусь в том возрасте, когда тети-дяди могут быть моими ровесниками, а кто-то и младше меня – и я понимаю всю несуразность самовосприятия, и факты моей жизни говорят о том, что я не инфантильна, но моя самоидентичность – это лет четырнадцать. И когда я задумалась: «А что было в четырнадцать?», вспомнила – я пообещала себе не становиться, как взрослые. Впервые я пообещала себе это совсем в раннем детстве, потом лет в десять, а в четырнадцать прямо зарекалась: ни в коем случае не забыть, что значит быть ребёнком. Для меня это значило, что я буду близка со своими детьми. Для меня это значило, что я останусь живой. Это очень сильно связано с фразой Экзюпери: «Все взрослые когда-то были детьми, только мало кто из них об этом помнит».

Меня всегда в детстве интересовало – в каком возрасте происходит этот перелом между тем, что сначала все куда-то стремятся, хотят, мечтают стать космонавтами, балеринами, покорить мир, а потом вдруг становятся несчастными взрослыми, которые говорят: «Мечты? А, это сказки!»
Для меня взрослость была связана со смертью душевной и эмоциональной. И я очень старалась изо всех сил не забыть то, как быть ребенком: я так сильно старалась это не забыть, что я действительно до сих пор никуда не отпустила свое детство. И если у тридцатилетних людей в основном стоит задача: «Как мне вспомнить своего внутреннего ребёнка?», у меня такой задачи вообще не стоит – я этого ребенка не забывала. Передо мной задача – осознать, что я взрослая и присвоить это себе. Это происходит прямо сейчас, и я этому очень рада.

 

Лис
– И тут я подумала – а к тебе пришёл лис? Смотришь на твою страницу, на анонсы вебинаров, видишь в скайпе твою улыбку – он везде, этот лис. Откуда?
– О, это я очень хорошо знаю! – фактически, даже знаю дни, когда это случилось. 2014 год, конец мая, я сплю, и при пробуждении слышу слова: «А Лис – это ты». А снился мне мальчишка, в которого я была влюблена по уши в 14 лет. У этого мальчишки было прозвище – Фокс. Я по нему просто сохла. И вот мне снится Фокс, а рядом с ним – та я, и мои чувства к нему.
Вообще говоря, если говорить про тотемы, то моя женская часть – откровенная кошачья, я кошка. И вдруг произносится: «А Лис – это ты». А я такая умная, я же работала со сновидениями, и я очень быстро свела воедино, что тот, в кого я влюблена – это некая моя присвоенная часть, потому что давно этого мальчика нет, а есть некий Лис, которого я люблю. Это такая зависть, тоска по самой себе. Я его просто присвоила в тот день, и от этого во мне высвободилось много энергии. И сейчас Лис – это инструмент, намеренная маска. Я не скрываю, что я в маске. Все люди надевают на себя какую-то удобоваримую в социуме личину в презентации, чтобы не тереться голой кожей о поверхность мира. Я это сделала легально – не люблю врать.
Поэтому, если маска, то вслух – Лис. Это мужчина: я всегда говорю, что это не лиса, а лис, потому что я – кошка. Он у меня существует, но дома его нет, в моей семье нет Лиса, его нет с моими близкими. Лис существует только в социуме, только в текстах, только в работе. Это некая форма, которая меня защищает.
Из Лиса я легко могу ставить границы, агрессивничать, банить, язвить, прикалываться. Быть хищной до денег, и не скрывать этого. Лис позволил легализовать и теневое, в том числе.
Это мой защитник, он меня очень защищает.

 

Отзывы о вебинаре «Лисий маркетинг»
Ольга Гаврилина: «Самое важное, что я получила от вебинара «Лисий маркетинг» -ощущение поддержки и принятия. Я чувствовала, как с каждым словом раскрываются крылья – можно не продавать, а быть собой (потому что несёшь что-то важное людям, и «твои» клиенты ценят в тебе тебя, а не способность удачно подстроиться под их потребности.
Мне кажется, этот твой вебинар нужен как сонастройка с собой – и для начинающих, и для продолжающих. Есть миллионы способов продать свои услуги, и важно слушать себя, выбирать из этого многообразия то, что близко. Марьяна, спасибо за такую важную встречу с собой и своим любимым делом. Я поймала много идей. И ценно то, что не надо менять все – можно лишь усилить то, что я уже делаю».

 

У меня получается делать то, что я делаю
– Марьяна, скажи вот что: какая тема является проводником к тебе? На какой твой вебинар приходят сначала, а дальше остаются?
– Очень долго это были вебинары «О близости с собой» и «Теневое материнство». Это вебинары, которые с двух сторон вливаются в одну реку – так повелось со времен ЖЖ, когда моими главными представленностями в текстах были теги #бытьсчастливым и #берегиня или #роды. Кто приходил из тега #бытьсчастливым, тот сразу окунался «В близость с собой», кто узнавал меня из беременной темы – в «Теневое материнство». Но дальше – так или иначе – начиналось перетекание в другие темы: в теневые чувства лично свои, безотносительно ребёнка (и приходило время вебинара «В тайной комнате – встреча с собой»), в отношения (точнее, в чувства к собственной матери – в связи с темами о близости с собой; в формирование самооценки и любви к себе – про опыт детства и наши чувства к детям) – и тогда востребованным становился курс «Чувства к матери». Полтора года назад появился «Курс на ресурс», и он вообще стал прорывным в смысле участников, и сейчас часто является началом в прохождении моих курсов. Видимо, потому, что ресурс – это база.

 

Отзыв о «Курсе на ресурс»
Лера: «Для меня курс про ресурс стал неким камертоном пути к себе. Я как будто вытащила наружу то, что старательно упаковывала и старалась не замечать. Я даже вспомнила очень значимые для меня вещи из детства, которые, казалось, забыла. А самое удивительное – стала не бояться быть собой. И неожиданным ресурсом/бонусом оказалось то, что я снова стала слушать музыку, которая меня наполняет силами. И как так получилось, что я лет на десять про это… забыла?»

 

– Те, кто бывают у тебя на вебинарах, говорят о тебе как о человеке, который помогает очень точно формулировать чувства, вызывать резонанс, который считывает то, что в глубине, вызывает эмпатию…
– (смеётся) Знаешь, я буквально только что провела эксперимент: попросила написать отзывы о своей работе, и получила… Один ответ! То есть ответов было много, написаны они были разными словами, но абсолютно единодушно! Мне от этого стало очень тепло, даже горячо – значит, у меня получается делать то, что я делаю. От этого мне стало очень безопасно.

 

Отзыв о нескольких курсах
Анна: «Курс «Чувства к матери» очень меня зацепил, я собираюсь переслушать «Теневое материнство» и «Ретрит», думаю, в них откроются более глубокие слои. Вчера у меня сложилась такая метафора, если представить жизнь рулоном бумаги, то раньше я писала её карандашом, иногда несмело брала ручку. А знакомство с Марьяной, её вебинары подарили мне палитру красок. Сейчас передо мной чистый лист, очень много страха начать раскрашивать, но я очень благодарна тебе за подарок!»

 

ЧАСТЬ 3
– Что в тебе полирует интернет? Этот мир со своими законами, где непросто? Что он в тебе меняет, что адаптирует под себя?
– Тут очень тонко, я сейчас попробую словами описать. Я научилась оставаться откровенной, меняя степень уязвимости в зависимости от темы. Раньше я не защищала себя, и откровенность мне была важнее того, как мне потом будет ранимо и больно.
За годы, что я здесь, я научилась не подставляться.
Я ранима – и я научилась, с одной стороны, не скрывать это, а с другой скрывать. Научилась не давать себя в обиду, и делать это достаточно прямолинейно. Лучший для меня способ ответить агрессору – не пытаться его унизить ещё больше, «кто кого сейчас», а в лоб написать: «Вы мне сделали больно. Вы намеренно?» Это намного больше обнажает человека, ставит его на место, чем, если бы я пошла в борьбу.
А если говорить про процесс написания текста, то во многом вычитка связана с тем, где я и сколько эмоций выдаю. И некоторые вещи я научилась давать достаточно отстранённо.

 

Мужчина – тоже человек
– Мужчине 30 лет, у него нет детей, он недавно женился и сейчас строит карьеру. Но он твой клиент. Почему он пришел к тебе?
– Начну издалека. Сейчас есть тренд: у женщин активно продвигается тема самоценности – помнишь хештеги, связанные с насилием? – я про это. А у мужчин тема разрешения чувствовать, разрешения плакать, очистка от шелухи, маскулинных шаблонов, которые на них навешены 20-м веком, происходит не так социально активно. Одна из ярких иллюстраций последнего времени – это когда после вебинара мне женщина написала в личку вопрос: «Слушай, Марьяна, я тебя слушаю и пытаюсь переложить эти знания на мужчин. А у них что, тоже есть внутренний ребёнок?»
И я смеюсь – конечно, у мужчин есть внутренний ребенок! И он у них ещё более голодный, чем у женщин!

И в этом смысле вебинары про контакт с собой, про близость с собой, истории про освобождение от внутреннего фашизма очень актуальны для мужчин. Молодые мужчины приходят на мои вебинары, чтобы научиться признавать у себя чувства – особенно те, что из детства, уметь не только делать, что должен – идти на работу, зарабатывать деньги, но и сказать жене: «Я устал, я не хочу это делать, мне страшно». Приходят, чтобы узнать, как строить контакт внутри пары.

А еще я могу быть полезна, рассказывая о том, как папе включиться в реалии семьи, создавая триаду «я, мама, ребёнок» (а не отдельные пары «мама-ребенок», «папа-ребенок», «мама-папа»). Очень много про отношения с детьми касается матерей: им направлена информация на этот счёт, ими же она в основном потребляется. А мужчина – он вроде как про зарабатывание денег и больше вне дома. И в этом случае «отцовство» воспринимается как «воскресенье с гиперкомпенсацией за отсутствие в будни», – походы в торгово-развлекательные центры, кино и кафе. Папам приходится экстренно достраивать ту близость, что сложилась у мамы с ребенком без него. Точнее, не достраивать, а встраиваться, включаться в близость в семье.

И тут как раз мои курсы – про личную близость папы с детьми; про близость папы с мамой, где отношения строятся не по принципу «он-опекун-добытчик и взрослый, а она -ещё один вариант ребёнка, слабого и беззащитного», а про пару, где каждый взрослый. Это про выстраивание отношений в глубину близости – и тут может идти речь о ребёнке и формировании привязанности с ним или об отношениях в паре, где каждый может быть ребёнком. Для многих это неочевидно, как неочевидно, что мужчина – это человек, а не полубог.

– Можно вечером пойти в кино и порыдать над лав-стори, которую придумал сценарист. Можно напиться в баре. Можно прийти к тебе на вебинар. Почему пойти к тебе – это эффективно?
– Ко мне эффективно прийти, если внутри есть идея, желание себе помочь, дать ресурс для здоровой и правдивой жизни. В этом случае не возникнет вопрос, почему лучше ко мне, а не в кино или в бар. А если желания помочь себе нет, а есть желание провалиться в травму и в ней побыть, то лучше напиться, мне кажется. Вебинар тут скорее вызовет агрессию.
А по итогам – после алкоголя и после фильма ситуация не будет иметь никакой внутренней динамики, все вернется обратно. А вот после моего вебинара внутренняя ситуация изменится, восприятие изменится, ресурса к дальнейшим действиям будет больше.

 

Отзыв о нескольких курсах:
Марьяна, знакомство с тобой и твоими вебинарами, запустило во мне процессы, которые изменяют мою жизнь, знакомят меня с собой, открывают по-новому глаза на мир, людей. Эти процессы местами болезненны, но целительны в долгосрочной перспективе и это ощущается изнутри. Я чувствую мир иначе, он оказался не плоским, как последние лет 25 лет, а выпуклым, как в детстве, где под ногами столько интересного! Я чувствую его запахи, слышу новые звуки, лучше понимаю себя и даю себе право быть в нем, получать обратную связь и не бежать сразу прятаться в раковину от его уколов.

 

Моя работа
– У тебя часто просят скидки?
– Я делаю скидки – тем, кто вежлив. Но чаще даю рассрочку со сроками, которые мне подходят.
Там, где я ощущаю какую-то наглость, «ты должна», у меня железно будет ответ «нет».
Буквально на днях получила письмо: «Здравствуйте, Марьяна! Я сейчас в Таиланде. У меня двое детей, я не работаю. Поэтому продайте мне Ваш курс по максимально низкой стоимости». Я ответила: «Здравствуйте! У меня четверо детей, и это моя работа. Я единственная, кто обеспечивает своих детей, поэтому не могу дать скидку». Это самый частый ответ, которым я возвращаю людей в реальность и напоминаю, сколько у меня детей, и что я у них одна.
Вообще я достаточно болезненно отношусь к людям, у которых лучшие условия жизни, и которые при этом жалуются и хотят каких-то скидок. Для меня это достаточно триггерно. Но это такая личная история.

– Ты сталкиваешься с пиратством?
– Сложно сказать. Я раньше этого не делала, а сейчас говорю на вебинарах, что я никак не защищаю свои записи и не хочу придумывать, как технически их защитить. Единственная моя защита – это доверие и расчёт на совесть. Я стала проговаривать: «Мой единственный доход – это вебинары. Да, это хороший доход, но если его не будет, то его не будет. Если вы передаете ссылку на вебинар друзьям – давайте это будет оплачиваться теми, кому вы передаёте».

 

Внутренние отношения
– Как ты выстраиваешь отношения с теми, кто приходят к тебе на вебинары? Иногда вижу комментарии у тебя и понимаю: такой коммент мог написать только человек, который получил карт-бланш, какие-то особые условия… Но я, как человек, который покупал у тебя целый курс, представляю, сколько людей приходит на вебинары, и что карт-бланшей на всех может не хватить!
– Попасть в мой близкий круг достаточно трудно – в нём всего несколько человек.
Если человек один раз был у меня на вебинаре, вероятность 90%, что я его не запомню. И если он мне напишет что-то резкое или даст совет, что мне лучше делать (особенно в моей личной жизни), скорее всего, это будет конфликт – или я забаню, не вспомнив, что этот человек был у меня на вебинаре, или, если вспомню… Все равно забаню – не нужно хамить!
А если говорить про людей, которые приходят из раза в раз на курсы – конечно, я их помню. Плюс они становятся членами некоего тайного сообщества: у каждого курса есть закрытая группа, где, если есть потребность, поддержка осуществляется и спустя год, и спустя два. И для меня получается такой микросериал про этих людей: они делятся историями своих отношений с мамой, со свекровью, с мужем – и, конечно, становятся мне близки. Но я ни в коем случае не могу назвать их друзьями – скорее, своими близкими клиентами. Да, эти люди тепло комментируют меня в моих постах, и у меня на их комментарии внутри больше резона ответить, и ответить подробней. Но, наверное, если они напишут что-то, что меня покоробит – пользуясь тем, что у них больше лимит перехода каких-то граней – я буду мягче. Уже зная их, я с ноги не сделаю резкого телодвижения.
Но сейчас и аудитория уже хорошо чувствует мои границы, и я свои – и мне не нужно резких телодвижений и ярких банов. Все чаще я стала стараться решить это максимально по-доброму, но это никогда не значит, что я проигнорирую гадость. Даже если она хорошо упакована в сладость.

Способ стать независимой
– Ты не выглядишь той, которой надо помогать. И это выглядит так естественно и так правильно – до того момента, пока не задумываешься: а если бы у другой женщины было 4 детей и не было мужа, то в 99% случаев ей хотелось бы помочь.
– Я уходила от этого намеренно. И очень долго находилась в позиции, где люди, узнавая мою историю, бросались меня спасать. И всегда это было токсично для меня, это ещё больше ранило. И эти спасатели в результате всегда начинали тиранить и просить за мое «спасение» нечто большее, чем деньги – как правило, какую-то взаимность, которой я не обладала. И если я не давала эту ответку и не подписывала такой договор, то все заканчивалось агрессией и обидами на меня.

– А как ты перевернула мир в сторону: хочется на тебя смотреть, хочется слушать, хочется спрашивать, удивляться… А помогать не хочется!
– Как перевернула? Деньгами перевернула. В какой-то момент деньги стали для меня способом стать независимой. Мне было очень больно быть постоянно зависимой. Очень много слёз было связано с этим. А сейчас это не какая-то умозрительная конструкция, это то, что я кричу на каждом углу на Фейсбуке (и что люди, любящие считать чужие деньги, легко могут сделать): вот мой курс, он стоит 5 тысяч рублей. Ты приходишь, видишь, что на него пришло 100 человек, умножить 100 на 5 очень легко. И желание спасать отпадает. Но если не отпало, то я прямо скажу: спасибо, помощь не нужна. Либо нужна и я её беру – такое тоже бывает.

 

Тефтелина на небе
– Откуда рождается сказка? Ты её сама придумываешь, чтобы выжить в жёстком быту, где школы-садики-няни-подъем-отбой-уроки… Или так видишь действительность?
– Я так вижу. У меня нет того, что я тупо приготовила борщ, а потом села и написала: «Омммм, сегодня борщ такой!» – а дальше легенда! У меня нет интервалов между борщом и тем, когда что-то придумывается: я просто варила борщ, а потом просто записала, как это было. И если там есть сюжет – значит, оно так было, я так видела. Но если я тупо сварила борщ и параллельно на кого-то орала, то я это просто не напишу. Или напишу, если увижу в этом «сказку». Сказку со смыслом.

А еще я могу сказать – то, что не попадает в эфир, оно более сказочное чем то, что попадает. Для меня чем сказочнее – тем интимнее. И это происходит само, рождается, как у детей. Помню, в детстве, мы стоим с прабабушкой, держимся за ручки. И я смотрю на луну и говорю: «Бабушка, кто повесил такую огромную тефтелину на небо?»

Мне кажется, с тех пор я недалеко ушла. Я очень стараюсь и имею осознанное намерение не забывать свою способность, способность видеть мир красивым. И дети это считывают: мы идем по улице, а Юра говорит: «Облако сегодня похоже на то-то. А вчера было похоже на то-то».

– Откуда ты берёшь ресурс на то, чтобы видеть мир вот так? Я думаю, что люди разучаются видеть мир красивым не из-за того, что Луна стала бледнее, а потому, что кредиты, ипотека, 5 сумок с продуктами и ребенок лежит в луже, агрессивно отстаивая свое право на это. А у тебя – хотя умный читатель понимает, что находится за кадром, и ты сама это не скрываешь – но все равно, сказка. Которую ты плетешь сама, как паутину.
– Я бы не назвала это сказкой. Когда произносится слово «сказка», сразу подразумевается «а есть реальность». Но я бы сказала, что реальность – это сказка. И ресурс на то, как вижу я – скажу скромно – называется «любовь». Из любви к жизни я начинала. Из веры в то, что правильная призма – это когда ты смотришь на мир из состояния любви. Если любовь исчезает – это болезнь, что-то не так, надо лечиться. А то, что ты описала – вот эти кредиты, сумки и лужу с ребенком… Если кроме этого ничего больше нет – ни смыслов, ни сказки – это не реальность. Это ад.

 

Вместо P.S.
– Марьяна, а какая у тебя глобальная задача? Если без шуток?
– Без шуток не выйдет: я недавно сформулировала для себя вот что: «Хочу денег, славы и спасти мир». И рассмеялась над собой. Но если смотреть на мои мотивы, они именно таковы.