Ретрит о связях на планете людей

Или пост о нитях, пауках, бабочках и котятах.

Я нумерую кусочки – примерно так и рождалось это у меня в три дня. Если вам захочется откликнуться, вы даже можете присваивать своему комментарию название по номеру кусочка и будет ясно о чем вы, и так можно привнести элемент игры. А можно не париться и просто писать).

1.
Вот только в этот вечер ретрит на Алтай стал вырисовываться в узор и слаженную мелодию. До этого звуки были противные, разные, и больше напоминали шум. Шум аэропорта, 3 часа ожидания самолета, 4 часа перелета и шум самолёта, 6 часов на машине и шум машины. Первый день в 34 градуса жары, и шум реки Катуни, которую как ни старайся, не выключить ни на миг. Шум людей и оооочень много разговоров по поверхности. В какой-то момент мне уже было пусто и плохо, и только когда это пусто и плохо усилила головная боль, я поняла, что кажется, весь этот шум – был моим личным входом в шаманское путешествие – наподобие того, как шаман шумит в погремушку или бубен, расчищая пространство от шелухи, опустошая и освобождая внутреннее пространство, чтобы впустить новое.

Этот ретрит про связи. Мои связи с людьми. Вы знаете, я считаю, что наша мир – земля – #планета_людей, это планета связей, где ведущим основанием, склеивающим веществом между всеми нами – как воздух – становится любовь, привязанность. То первое и базовое – что выстраивается ещё с утробы между матерью и ребёнком как единственное возможное обеспечивающее существование и жизнь – через пуповину. То главное психическое в нас, то единственное, через что мы действительно можем остаться живыми душой – через напитывание привязанностью от мамы, и от папы. Привязанность – это основа нашей внутренней наполненности, способности к счастью и близости – с собой, с миром, с другим человеком, с детьми. Мы на планете людей, мы в главной паутине, где Бог – и паук, плетущий судьбы, а мы – его бабочки.

2.
Все наши проблемы – от порушенных и искаженных привязанностей. Особенно если поранена первая, из диады – с матерью. Когда нарушено чувство моей связи с мамой, рушится и связь с самим собой, умение быть с самим собой, ломается связь с миром как сущим, как с богом, становится трудной – близость с другим, партнёрство. Становится тягостным и болезненным родительство – где нужно рефреном петь песню своего импринта привязанности, где на неё как на первую мелодию в оркестре как на опору, наслаивалась бы моя песнь…

И когда нарушена привязанность – мы стремимся восстановить ее до спазмов, любой ценой. Мы уходим в зависимость. В ту зависимость, от которой плохо и хочется лечиться : будь то зависимость от человека или от якобы вредного вещества.

И знаете, я очень давно хочу высказать своё мнение про наркотики, сигареты и алкоголь. Я не считаю их “плохими”, тем, что нужно избегать, стыдным, табуированным, запретным, и вредным.
Я глубоко убеждена, что перечисленные вещества – способы входа – изменённое состояние сознания. Инструменты – для путешествия души за опытом. Шаманские проводники. Каждый из них – обладает своим свойством, самое простое у сигарет – как способа телесно и душевно расслабиться, алкоголя, также снять напряжение и эмоциональные блоки, размягчиться. А уж про наркотики не то что и говорить нечего, а наоборот, если начинать – так много. Настолько они волшебные, прекрасные… и я думаю, что если табак – растёт на земле, если на земле растут галлюциногенные грибы – это не ошибка природы, это помощники. У природы нет ничего зазря.
Другое дело, что именно от неосознанности, от легкого доступа к ним любых людей, и главное, от того, что у огромного, подавляющего большинства людей, особенно нашего времени – поломанная привязанность, способность к связям, прерванный поток – любовь, где в реке этой много плотин и блоков – у огромного большинства людей есть склонность к зависимости. И тогда они начинают зависеть от того, что даёт чувство, по которому мы тоскуем: безопасности, эйфории, наполненности, “все дома”, любви ко всем людям, и к себе.
Только от того, что мы болезненно зависимы, эти вещества становятся для нас ядовитыми. Сами по себе они священны.

3.
Я долго была в созависимых отношениях. В принципе внутри меня живет маленький голодный котёнок, который будто бы блуждает по улицам в поисках того, кто бы его погладил и приютил. Этот голод так высок, что за маленький кусочек не очень качественной колбаски, он готов греть и мурчать без оглядки. Трудно было этому котёнку, пока я сама не подобрала его на своей улице и не унесла в свой дом. Пока не стала кормить его сама или решать, кому можно его гладить, а кому нет.
Я так искренне и долго старалась избавиться от него, что в какой-то момент любая привязанность стала придаваться внутри анафеме, любая попытка вырастить хотя бы кусочек нити по отношению к другому, перегрызалась ревнивой кошкой-матерью внутри. Я ошибалась. Я считала, что зависимость – это грех, искажение любви, позабыв учесть, что сама любовь, если смотреть на природу ее возникновения у корней – первый опыт любви от ребёнка у матери – сама любовь образуется через привязанность, а привязанность через зависимость.
И это нормально – зависеть от другого. Нормально взаимно зависеть. Мы на планете людей и связей, мы глубинно нуждаемся в разделении (контейнировании, ага), в поддержке, в “я тебя вижу”, в заботе, в принадлежности.
Патологией это становится тогда, когда “я без тебя умираю”, когда мой смысл – в тебе, когда я не способен видеть себя сам, поддерживать сам, и выдерживать свои чувства – самостоятельно.
Мы будто проходим цикл от полной зависимости от матери к независимости, чтобы из полноценности вновь идти в зависимость – но уже обоюдную – в паре.
Вылечиваясь от патологической зависимости, важно не перелечиться от способности любить…

4.
Я думаю про одиночество. Какое это удивительное, истинно человеческое, глубоко субъективное и экзистенциальное чувство. Что часто за ним кроется только одна тоска – не по всем, не никому не нужна, а только к одному это все направлено – к матери. Или … ко второму другому, к тому, кто составил бы пару.
Я думаю о своём одиночестве. Та, что на связи с планетой людей, что пишет тексты для тысячи людей, что через свою работу знает сотни, а может, уже и тысячу? людей. Та, у которой четверо детей. Эта та испытывает сейчас жуткий кризис связи. Я будто вдруг ррраз и забыла , что это – привязанность. Что это – пускать заботу о себе, доверять и разделять. Что это – скучать по кому- нибудь. У меня обнуление связей. Нулевой меридиан. И я с интересом смотрю на людей – рядом, на новых людей, новые растущие нити. Уже зная, что как бы крепки они ни были, они могут порваться.
И смерть наступает, и иные расставания на перепутьях. И в этой одновременности и разных циклах мы все равно связаны все друг с другом, оставляя сиять свои хвосты комет в сердцах друг друга, звездочками горя на внутреннем небе, освещая новые пути.

Об этих внутренних связях – больше чем смерть и расставание – я думала вчера, на берегу Катуни – после шаманского ритуала наподобие пережигания пуповины. У меня до сих пор жжёт пупок. Как какая-то внутренняя татуировка про то, что пуповина обрезана, и каждый из нас тут навеки без мамы. Один. И каждый из нас в ней нуждается. Вечные котята на пузе у матери-Бога. И мы можем греться друг об друга, хаотично, по-всякому.
И много-много бабочек кругом. Алтай – просто место бабочек какое-то.

5.
Алтай мне не нравится. То есть как. Он красив. Весьма и весьма. Но он не родной, не щёлкает внутри. Сначала я думала, что мне просто надо выстроить свою связь с ним. А для этого нужно было перестать слышать голоса про “мой Алтай” от близких мне людей, позволив себе – свой Алтай. Это похоже на сепарацию от мамы, да. От ее восприятия.
Не нравится тем, что хоть и здесь жарко (и в этот момент Машка по телефону сказала “здесь жарко”), но холодные люди и негостеприимно.
Я думаю про поток Катуни. Я часто после Хеллингера использую метафору реки – потока как символа привязанности и любви от одного к другому.
Так вот хоть энергии потока у Катуни не занимать, она сносит им все, способна закрутить и убить, она холодна так, что сводит сердце и ноги, и в ней от ее скорости невозможно ни лучу солнечному поселиться, ни живности.
И это хорошо. Бывает, что нужно прочувствовать не своё, чтобы глубинно ощутить связь с тем, что твоё. Чтобы затосковать по нему, чтобы устремиться к родному всем сердцем.

6.
Здесь кошка с четырьмя котятами, рядом с моим домиком. И это возвращение мне чего-то глубоко моего внутри. Все детство я росла с четырьмя кошками, и каждая из них по многу раз рожала, и я, оказывается, даже теперь, спустя лет двадцать знаю ее мявканье как зов котят, а вот это мяу – про есть что поесть? Это мяу – с тревогой, и тд. Также как мама умеет интуитивно различать десятки оттенков хныканья и плача ребёнка – о чем он, так и я знаю материнское поведение кошек.
И вот что я увидев в эти дни и сопоставив с детским опытом наконец смогла вербализовать:
У кошек тоже вся привязанность с котятами разная. У неё очевидно есть любимчики, причём неизвестно, она ли о них заботится больше, или это кто-то из котят ластится к ней больше и у его мама любимее для него, чем для других котят.
У кошек также с каждым из котят свои разные отношения, она по-разному реагирует на одно и то же их поведение у разных котят с разным характером.
У неё – разная привязанность, неравномерная, и отношения разные. Не знаю как вам, но мне это принесло какое-то облегчение в моем материнстве с моими четырьмя котятами. Облегчение и какое-то будто авторитетное подкрепление, потому что если и есть у меня какой авторитет, то это сила природы. И единственное доверие – ее “теории”, потому что она вся – практика, и вся про жизнь.
И даже вылизывает она котят, знаете как? Стоит такая как вылизывательный аппарат: мол, я в режиме лизания, подходи-налетай. Кто мимо пробегал, чем шершавый язык зацепил, тем и был вылизан : кто левым боком, кто под хвостом, кто в мордочку, а кто и вовсе не. Нет у неё нашей перфекционистической материнской склонности и невроза: вылизать всех и каждого, в вечернем моционе, полностью от морды до хвоста и пузико не забыть.

А я сегодня была на берегу Катуни с Демой. Я часто бываю где-то, с ним в слинге или рядом, но тут я была именно с ним. Ему в глаза, с ним разговор. С ним – на связи. Не удивлюсь, если это маленькая козявка запомнит этот момент из своего детства, такое у меня ощущение было. И я думала о том, что даже с малышом не иду в привязанность, что и тут у меня есть блок.
Сложно идти в страсть и близость диады, когда у тебя других трое детей, и их не передать папе или ещё кому-нибудь из деревни привязанности. Тут нет ответа или решения, я просто сегодня перестала это вытеснять.

7.
Сегодня был трип, в который можно было идти с вопросом, в котором тебе нужно ясное видение. Это очень личное переживание. Но и оно было про связи, про одиночество. И со мной опять был мой Голос, только в этот раз он дважды говорил по-английски.
Он сказал I can be with nothing. (Честно, я даже не знаю, правильно ли это грамматически) .
И он сказал Иди на свой чердак, раскрывайся планете людей.

Это больное осознание. В нем есть что-то про шаманство и жизнь вне человеческих привязанностей как у монахов, ведьм и фей.
Но я знаю, как все меняется в этом мире, настолько все, что кажется бессмысленным привязываться к людям ли, к идеям … однако только за счёт этого в честности и плетётся нитями – судьба.
Здесь час ночи, огромный кузнечик, которого я боюсь и сейчас я попробую ещё и фотки прикрепить, если дастся)