Мозаика про детей

Я снова возвращаюсь в свое материнство. я понимаю, как многое мне нужно передумать, прописать, выразить в слова, чтобы через осознание – пришло четкое действие, а не метание.

Я снова чувствую, именно что с _нова, что все ответы про то, как и что – во мне. И мне перестало быть страшно от ответственности за детей. Потому что отвечаю – я. Не перед Грозным Родителем, не перед Бабушкой-на-улице ( а что подумают другие?), не перед Авторитетом (привет тебе, Штайнер! привет тебе, Корчак! Привет тебе, Яночка! :)), а перед Богом и собой – что по сути – одно и тоже с небольшой разницей.

Я вспомнила и оформила, что когда ко мне приходили дети, я ощущала их – словом одним, выражающим их суть, ощущала их цветом, ощущала их энергией. И в этом была и есть – суть их души, суть их пути здесь. У них, как и у меня, есть свой клубочек, с вьющейся ниточкой, которая в течение жизни разматывается, и как важно ее не путать, не смешивать, идти за ней. Как важно, будучи родителем, идти за ней, а не вопреки ей. Принимать, верить, отдавать должное их сути.

Рой – воин. Рой – огненный. Рой – север. Рой – властелин. Рой – единорог. Рой – актив.

Юра – миротворец. Земледелец. Юра – водный и плавный. Юра – юг. Юра – скарабей. Юра – пассив.

И то, что мне нужно увеличивать и взращивать в одном, то же нужно приглушать в другом. В Юре – растить жесткость и актив, В Рое – плавность и тепло.

Идти за ниточкой их души и быть ведомой ею, и только так я не навяжу им свои уроки, и не пропущу уроки, щедро даримые мне от них.

Я думаю про правильно и неправильно. Вообще, и касательно детей. Нет правильного и неправильного – это все конечно знают. (Есть только хочу или не хочу – от души.) Но НАСКОЛЬКО нет – нигде нет, абсолютно нет – об этом мы все время забываем 🙂 И также как гиперстимулирующими нам кажутся мультики, также затормаживающими могут казаться вальдорфские сказки. И если ребенок не будет ходить в школу, чтобы избежать тараканов советской системы, как инфекции, передающейся от взрослых, бывшими когда-то детьми, к детям, то ребенок все равно столкнется с этим – в секциях, кружках, на улице, в транспорте, в семье у родственников. Не уберечь, не создать окружение, а создать стержень внутри. И тогда неважно, что человек смотрит, что читает, с кем общается – важно, что он об этом думает, что чувствует в связи с этим. Я вдруг поняла, что нет полу-доверия детям – здесь я доверяю ему, что ему нехолодно и разрешаю снять шапку, когда все вокруг с покрытой головой, а вот тут – нет, я не разрешаю смотреть тебе мультики, потому что это вредно. Если ты веришь в то, что человек лучше знает, что он хочет, то верить надо во всем.

Если мы хотим, чтобы ребенок умел говорить нет и не позволять насилия над ним, тогда не нужно прививать ему это насилие с детства. Мы просим его что-то – неважно что, но если он не соглашается, прибегаем к другим методам – разным – шантажу, страху, силе – неважно – душевному террору, чтобы получить тот результат, который выражали в просьбе. И получается же, что мы и не просили вовсе, и не давади ребенку шанса – быть свободным – отказать. Как часто мы делаем именно так?…

Во всем этом существует мама. Мама – не прозрачная как Оденовская акушерка :), дающая ребенку рождать-ся – вылупляться самому – никак не вмешиваясь в это. Мама – это человек с реакциями, которому может нравиться, а может нет. Человек настолько же свободный, что и ее ребенок, и ребенок не должен нарушать ее свободу, если она этого не хочет.

Я понимаю, что практически каждое предложение этой записи можно трактовать многосмысленно и выводить мысли, совсем не те по смыслу, что я имела в виду тут. Эта запись эгоистическая – я фиксирую это все для себя, изнутри понимая в этих строках то, что я имею в виду. Но паралелльно я делюсь ей.

Я думаю, что по сути есть два типа людей и два типа воспитания и реакций в построении отношений с другими людьми в связи с следующими двумя установками: вера в то, что человек в свободном выборе безусловно выберет добро, и вся его сущность стремится к нему – по природе; и вера в то, что человек свободный – теряет все границы и превращается в животное, что нужна жесткость, чтобы человек выбрал добро, потому что по природе, грубо -человек есть зло. Мы лукавим перед самими собой как родители, в одной ситуации веря в добро, а другой в зло – выбирая давать свободу ребенку или не давать.

И, наконец, у меня больше нет страха испортить, сделать плохо в воспитании своих детей, если я живу по своей душе и по их – каждого в отдельности – ища любовь во взаимодействии.