Часть 7: “Или я, или ты” – история материнства
Специально брала паузу в пару дней между частями, было чувство, что нужно дать вам нагулять аппетит к продолжению, завершающим аккордам истории. ( Угу, части 3-4 еще)).
Ну, и после прошлой весьма позитивной части добавить огоньку да перчика, возможно, холиварного, х да з. Но я предупредила)
_____________________
Я часто думаю о том, что написанное в соцсетях не вырубишь топором, и когда-то мои выросшие дети или их дети, возможно, в поисках ответов про себя и свою жизнь прочитают написанное их мамой в годы, когда я их растила.
И найдут они невероятно много: пожалуй, ни у кого из нас, сейчас взрослых, нет такого обилия фотографий и записей о себе, как у наших детей, благодаря фейсбуку, инстаграмму, жежешечке и вконтакту. Не много не мало, а я веду блог уже 14 лет: и можно проследить историю юности До всего, знакомство с папой детей, беременность самым первым, первые годы первого, а затем второго, а затем третьего, все-все есть в записях.
Я очень надеюсь, что они пойдут читать. Особенно эти тексты: так у меня появляется возможность, может быть, оправдаться.
Я вроде все вам рассказала уже о голоде “из нечего дать”, но кое-что очень важное придержала.
В те годы, когда тема льда в роду оголилась, я придумала сказку о Ку-кушке.
Ку-кушка эта была птицей, высиживающей яйца. Но сколько она на них ни сидела, тепла ее не хватало настолько, чтобы из них вылупились цыплята. Все потому, что на роду ку-кушкам в принципе не прописано оставаться со своими детенышами и питать их. Но моя Ку-кушка была немного куку, и поэтому хотела это нарушить.
Отчаявшись согреть детей, поняв, что ее высиживательная попа в принципе ледяная, она стала летать по лесу и кричать “Ку-ку” в поисках тепла. Тепло она это усваивала внутрь себя и, разогретая, несла детям.
Все хорошо в этой сказке, вроде даже финал спустя год родился, вместе с цыплятами, которые начали расти. Да только есть в ней один неочевидный нюанс: в поисках тепла для своих детей, Ку-кушка (синяя птица рода своего) – оставляла своих детей одних, лежать в гнездышке без мамы и без тепла.
Я думаю, что будут видеть и ценить каждый из моих детей, когда он вырастет? То, что он учился в замечательной частной школе, где отношение к нему было значительно более бережным, уважительным, чем в любой государственной школе, где знания были знаниями, а не фейком и галочкой для ЕГЭ. Или то, что мамы постоянно не было дома, а если она была, то все равно что ее не было – “я устала”, “я не могу”, «я работаю», да и просто ряда таких обычных вещей – как похода в игровые, развивашки, театры и музеи – не было практически совсем? Ой, да ладно мероприятия и походы! Чаще всего я не успеваю постирать все носки так, чтобы они все-таки образовывали пару, или вовремя менять постельное белье или даже покормить так, чтобы это можно было назвать нормальным ужином.
Все чаще мне кажется, что данное им будет восприниматься нормой и воздухом. И это прекрасно. Но именно поэтому неданное – будет высвечиваться сильнее. И это нормально.
Я прохожу очередной материнский левел ап, известный всем под названием “Почему-мне-никто-не-сказал?”.
Так почему мне никто не сказал, хотя бы лет 6 назад, когда я уже была многодетной мамой, что справиться невозможно в принципе. И хоть я это и так понимала, что вывод забыла сделать))
Вывод звучит так, слушайте и запоминайте:
Справиться со всем в материнстве невозможно. И именно поэтому нужно очень хорошо осознавать, чем жертвовать, а что ни в коем случае не упускать.
Я себе напоминаю волка из электронной игры детства: он бегал от края экрана до края, пытаясь поймать все яйца в корзину, но какие-то неизбежно разбивались.
Только будто я была волком с повязкой на глазах, невидящий, какие именно яйца бьются.
Я ставила на школу, больше чем на общеобразовательное учреждение: я надеялась, что именно в ней дети могут допитаться контактом с адекватными взрослыми, потому что вся их семья – это я, единственный взрослый. На школу я ставила и как на возможность расширять детям кругозор, все то, что я не успеваю.
Но ( или и?) чтобы организовать им эту школу, пока троим, мне необходимо было очень много работать, приглашая няню и четвертому так, что все мои дети страдают дефицитом меня.
Так может хрен бы с этой распрекрасной школой, учились бы в государственной. О неееет, кричит моя раненная внутренняя девочка. Да в том-то и дела – что раненная! О нееет, – с отвращением говорит мой внутренний Януш Корчак.
– Да ладно, – отвечаю им я, – меня было бы настолько больше с ними качественно, денег и возможностей было бы настолько больше, что все косяки госшколы можно было бы. покрыть. В конце концов, мамины ценности и посылы из семьи значительно весомее и важнее, чем самая хорошая школа.
Я не догадалась до этого сразу. А теперь вот не так просто выбраться из этой карусельки.
Я ставила на близость с каждым из детей. Мне кажется так и до сих пор, что это основополагающий фактор их близости с собой, а значит – счастья. Я настолько держала это в фокусе, что забыла отложить в сторону микроскоп и увидать картину в целом: есть еще не менее важная штука – близость семьи, всех со всеми, братство.
А знаете, как я сняла слепые очки? Постоянные драки детей между собой, ставшие уже моей зоной острого внимания сщелкнулись в момент на словах стихотворения Веры Полозковой, таких простых, что чудно сказать: “волчата мои”, “стая”. Воооот тогда-то меня пронзило, а когда я- называла своих ребят каким-то собирательным словом? Ну, кроме спиногрызов и сыновей, что почти одно и тоже иногда.
Сколько еще таких слепых пятен обнаружу я, взрослея? Сколько еще песка сквозь пальцы должно просыпаться, в попытках передать им ценное?
И как та Ку-кушка – улетаю из гнезда в поисках тепла, прежде всего себе, вовнутрь. Чтобы было что дать им, чем согреть.
Но как же кощунственно выглядит это:
нам кажется, что когда у нам нечем питать своего ребенка, у него и так дефицит. И уйти от него в поисках ресурса для себя – верх цинизма, и добивание его голода по контакту.
Хотя именно этот ресурс для себя, получаемый под бомбардировкой осуждения “эгоцентрично!”, “кукушка!” в собственной блокаде – является единственным способом питать их.
Во многих из нас живет образ матери в блокаду, которая прикладывает к груди свое дитя, а там уже не молоко, там кровью кормишь. И если бы у тебя была еда, ведь невероятно странным было бы съесть ее самой при своем голодающем ребенке? Но именно так, так устроено самой природой, ко мне-матери прийдет молоко для дитя.
Мне было года четыре, когда я могу вспомнить острое проявление материнства во мне.
Меня не оставляла в покое история из книжки, помню рисунок до сих пор: крохотный серо-полосатый комочек котенка, на которого остервенело бежала собака, и ясно было, что еще миг и она разорвет его на куски. И то ли мальчик, то ли девочка, – это неважно, я ассоциировала себя с этим ребенком, грудью бросился на мехового малыша, закрывая собой его от неминуемой смерти.
Стихотворение в прозе “Воробей” Тургенева позже было моим Самым любимым – о том же по сути.
И вот я все думаю: если собака действительно бешеная, то укусы все равно случились бы. Только пострадавшей была бы я, а не котенок.
А если разметафоризироваться (или наоборот?) и представить, что котенок – это мой ребенок, а смерть – лед души, то я просто не могу позволить себе умереть, спасая его жизнь. Если уничтожат меня, некому будет спасать его.
И сердце мое материнское обливается кровью, когда я пытаюсь быть живой ценой их жизни, чтобы дать им возможность быть живыми.
Вам чувствуется, в этом тексте слишком густы краски и это про вину?
Да, это про вину. И это правильно.
Нет комментариев