Море-ростомер

И вот я снова на море. Никогда не опять, потому что всякий раз – я осознаю, в чем моя новизна – изнутри. Так что – снова.
В 18 лет – встреча эта радостная была, живая. Я и тогда была собой, хоть это и звучит как каламбур, потому – всю ценность встречи с ним, с ним и собой, встреча в единении этого – ощущалась мной сполна.
Но достигать очищения, ясности, а то и катарсиса – куда там – я пока не умела через него. Потому что этого не было внутри меня. Для глубоких ощущений – приходилось заплывать туда, где и вправду глубоко, и только тогда, искрами, россыпями – рождалось внутри ощущение себя.
Следующий раз, в 21. Внутри живет малюсенький рыбёнок Юрка, ему недель 14 от зарождения, а снаружи – почти двухлетний первенец и муж. Все верно, и мы с ним тоже как дети.
К морю – на встречу – тоже приходилось уплывать подальше, обязательно одной, чтобы, качаясь на волнах звездочкой, словить волну вещания Бога. В том море была очень чистая вода, через нее все было ясно видно, все – но только не мне – себя саму.
В 23 – встречи до и после – до раскола меня и после раскола меня. До травмы и после. И обе – на берегу. Море весеннее и море осеннее. Одному я засвидетельствовала свое решение менять, второму – принесла показать себя после. Что из этого вышло.
В 24 – море с лучиком внутри, там и узнала, там ему было … дней 10 от зачатия. И работала там. Так много было ощущений космоса изнутри меня, так много страха – снаружи, что я не успевала, кажется, ощутить, саму себя. Не помню ни одного контакта с морем… удивительно.
В 25 – вот где началась мощь. Море встречало меня молодой женщиной с тремя сыновьями, уже видящей ясно, и уже видящей себя. Ему я свидетельствовала явленного двухмесячного Лучика, оттуда я писала наши диалоги с морем.
Там я научилась ему молиться.
Знаете – как это?
Самое простое – это если ты приходишь на море в одном состоянии себя, а уходишь в другом. И самое важное, что остается – это вербализовать это между, этот мост – ваш контакт. И суметь понять, как шумом волн море убрало твои волнения.
Когда научаешься слышать словами, что оно говорит тебе – можно уже смело – идти – с заданным вопросом или задачей.
Я заплывала подальше, чтобы волны других людей не мешали мне ловить мою волну. И еще – мне было важно – уплывать подальше от всех-всех детей. Только вне них мне удавалось набыться с собой, с собой самой как ребенком в невесомости матки Бога, чувствовать ее колыбельную и укачивания, радоваться, как вылизывает она тебя на прибрежной линии своим огромным языком.
В 27 – предчувствие беды. Море как передышка. Дальше – был год схваток и болезненного рождения себя здесь вновь, уже моего, осознанного, раз и навсегда, решения жить здесь. Оставаться, как бы больно и трудно, как бы одиноко и невыносимо ни было. Самые пронзительные тексты о море – оттуда, самые поэтичные, самые мои любимые – до сих пор мечтаю издать их как маленькую книгу.
Тогда море шептало сказки, пело песни, рассказывало поэмы и стихи в прозе – и все это – было молитвами о моей судьбе. Глубокое чувствование себя. И несмотря на найденность этого, не мешало мне это ощущать себя глобально потерянной.
В 28 – короткая встреча на 2 дня, без детей, но за несколько дней до четвертого дельфиненка внутри меня. С четкой задачей – написать вступление к моей книге для беременных и заключение. Я знала тогда, что именно в море чувствую себя на вершине ощущения себя. Да, получилось. И еще получилось увидеть радугу через грозу с молниями – и все это одновременно, пока я была в далеком заплыве. Это и была моя личная – благая весть.
В 29 – на этот раз морю – принесла показать я двухмесячного Демиана. Я – мама четверых сыновей. Море – которое пыталось быть нежным, но любое прикосновение было невероятно болезненным – каждый острый камень, вода и ее холодность, контрастность с агрессивной жарой – мне все было больно, поэтому я свернулась в улиточку.
Я все еще пробовала слушать море как раньше, все еще знала – что каждая встреча – молитва, но слова уже не текли, откровений не рождалось.
Зато я перестала быть ребенком в его волнах, но стала сестрой, а в чем-то – любовницей.
И вот мне 30. И я на самом сказочном моем личном море. Здесь все – как я мечтала, оно соединяет в себе по капле – все мои предыдущие моря: и вот тут, я передаю привет мужу, а здесь – тебе, а в этом – это как тогда и тогда – только теперь эти же проявления целительно обрастут приятными ассоциациями. Это море – лечит. Лечит – отдыхом, расслаблением и безопасностью.
Я вновь свидетельствую в нем себя. И чувствую – что что-то точно поменялось.
Мне больше не нужно заплывать далеко и на глубину – чтобы уйти в себя поглубже. Мне больше не нужно уходить от детей, я могу вот здесь – в мелком азовском море – барахтаться с каждым из четверых, радуя каждого. Мой внутренний ребенок настолько увиден мной самой, что мне не нужно свидетельствовать его морю, и ему не нужно конкурировать со своими детьми за его внимание. Я настолько в себе – что могу быть с другими: с детьми.
Море тут – в секундах 15 от моего домика. Это уже включая пляж – в эти секунды.
Это песок. И я могу чувствовать, что то, что меня держит и дает опору – нежное, доброе, не ранящее мое очень чувствительное тело. Я наконец-то признаю и свою высокую чувствительность тоже.
И это частный пляж, тут очень мало людей.
Я могу уложить детей и сидеть под звездами, и купаться в темноте. Голышом. Или не купаться. Одна.
Я так вчера и сделала – надо же было морем – свериться с собой в пространстве координат вечности.
И я ощутила тело свое тяжелее, а кожу тоньше. Будто я сейчас очень на земле, но прослойка между мной и миром – минимальна. Мне уже не нужно плыть к горизонту, или нырять – чтобы почувствовать море внутри себя самой. Чтобы мочь спокойно, без надрыва удерживать мировой океан в бутылке меня.
Кажется, я научилась контейнироваться. А значит – стала взрослой.
Наверное, именно эта взрослость и дала мне найти ровно место моей мечты. Потому что проявление мечты в реальность – это совладание с жизнью. Прежде всего со всем ее многообразием внутри себя самого.
И наверное именно поэтому – я прямо наслаждаюсь детьми тут. И тогда единственное, что мурлычат мне волны, пока я кошкой лежу на песке, подставив живот солнцу – впервые за десять лет – ты богата, Марьяна: у тебя огромное счастье – четверо детей. И потом следующей волной – уже не мне, взрослой, а мне – Марьяше, девочке, живущей внутри меня: посмотри! Представляешь какой дар с тобой приключился – мальчишки! – Это ей, потому что именно она все еще умеет удивляться и первозданно радоваться жизни.
Такие вот тридцать, оказывается. А то как бы я это без моря узнала. Довольна.