о море – в открытое плавание

Я долго сижу на берегу, и как-то не спешу входить в воду. В голову приходит совершенно новая мысль: «А зачем именно – купаться? Зачем проходить через момент холода, вот этот дискомфорт, если мне и так красиво, и так – я на море?»
Но продолжая сидеть и нагреваться, смотря на волны, все же внутри пробуждается что-то. И я аккуратно, не спеша – в противоположность своим резвым и решительным обычно собачьим прыжкам в воду – захожу.
Волны все еще сильные: кажется, они тут большую часть времени сильные, а плыть куда-то мне лень. Поэтому я начинаю просто прыгать, ловя волны.
В какой-то момент осознаю, что уже смеюсь радостно, и, кажется, мой мозг абсолютно искренне забыл все, что его тревожит, о чем он вечно думает- что там впереди и надо и как, что там позади и почему и как с этим быть, и находится просто в моменте – волна за волной.
Я думаю в который раз, что море – самая емкая метафора жизни, само ее воплощение. Что, кажется, я все про него познала: и природу его, состоящую из волн, и способность выносить на берег, если ему доверяться, и непредсказуемость и хладнокровие его, с которым оно может забирать к себе навсегда. Его изменчивость и красоту – в любом настроении и состоянии, палитру красок неба – вот ту, что как раз держит Бог в руках. Его вечность и память воды, его всепроникающее свойство – вода, образующая всю планету, соединяющая ее в шар. Его древность, начало начал. И бесконечность, меня не будет, а оно – да. Через миллионы лет, все еще.
Я все написала про это, и все прочувствовала. И кажется, пришло время последнего текста о.
Ведь хочется мне теперь в лес почему-то. И тогда я думаю, что лес – как раз-таки символ человека, а не моря, которое Бог. Прочное стоящее на земле, уходящее корнями в почву, дающее плоды, умирающее и возрождающееся через семена, тянущееся кроной к небу, растущее, дышащее.
А пока я в воде, ну что же – даже вошла в раж. Внутри внезапно родился крик – вот что-то подпрыгивающее и вырывающееся, когда на тебя несется волна, а ты ее ловишь, и вы вместе – обрушиваетесь. Я думаю – вот же благословение – я днем, без детей, без каких-либо людей в море или на берегу – совершенно наедине с морем – можно наораться вдоволь, как в городе не покричишь. И я начала. Почему-то прежде всего дурачиться захотелось. Прям вот кривляться. Прям кричать громко-громко, что есть мочи ттттррррррррр-ёхуууууу!!! Наблюдатель смотрел-смотрел на меня, и аж в ступор впал: «что подумают люди» – не катило тут, «ты уже большая» – тоже. Боже! Конечно, большая, и где-то там дети шлындают, и я наконец-то могу побыть тут маленькой, девчонкой – в руках у Родителя, восторг!
А затем веселье мое как-то странно переросло … в агрессию. Я поняла, что делаю руками и ногами движения, как из телесной терапии после опыта насилия , все то, что сама много раз предлагала клиенткам, особенно после кесарева, надавливаний на живот и прочих издевательств в роддоме. Я начала отталкивать от себя толщу воды, ногами, руками. Бить остервенело воду руками, кричать, и даже подплакивать. Кто? – спрашиваю я себя, – кому ты все это выкрикиваешь? Кто причинил тебе столько боли? Неважно. Это все тоже нужно было отпустить.
Море все лечит, столько у него взрослых игр есть…
Очень мудрый это был процесс: когда я била море, и ловила волну, я даже не сомневалась, что после приступа моего всевластия, меня накроет какой-нибудь так с головой, что я сразу вспомню, кто здесь главный. Но я и не забывала, я уроки хорошо выучиваю у жизни. Так что на огромные волны, я смеялась благословенно – зная, что жизнь-море сильнее меня безмерно. Я наконец-то смеялась этому, с легким сердцем.
И наконец, опустошившись, обнулившись, обмякнув, я позволила волнам – принести меня на берег. Толчок за толчком, будто огромная матка волнами своими сокращалась, и выкатила наконец меня на твердь. Где есть гравитация. Вот такие еще одни роды. Живи, иди по земле, – будто сказало мне море, – и следующей волной как Огромная Тигрица-мать, толкающая мордой малыша, дало мне нехилый подпопник. Класс!

И только тогда, навзничь плюхнувшись на горячий песок, забив на отсутствие полотенца и зная, что я сейчас превращусь в абсолютного песочного человечка, меня пронзила мысль:
это же – сепарация.
Я прошла полный цикл, вот почему текст последний, а море уже не тянет с той силой, что раньше.
Сначала я приезжала к нему жаловаться и просить, забывать печали, и печалиться, мечтать и загадывать. Я ласкалась к нему, и прижималось к берегу – щеками. А потом с каждым годом – в мои приезды, я становилась все более взрослой, я приносила морю – свидетельствовать: посмотри, Родитель, вот мой ребенок, а вот другой, а вот следующий. Погляди, что я сделала за этот год и какой стала. В какой-то момент проснулся и Эдип, ага, и вот уже я тебе жена и любовница, море. А теперь смотри какая я крутая – я в волнах твоих чувствую себя с тобой в партнерстве, ух какая я стала взрослая, мне и родительская-то фигура в тебе больше не нужна! Год назад, я как-то неумолимо осознала, что ты не мимими, и можешь беспристрастно явить собой смерть, как и положено жизни. И тогда какой-то паззлик хорошо вставился в общую картину. Будто – я наглядно – прожила это как часть природы – то, что случилось со мной в жизни. То, что может со мной случиться. А ты просто – слизнуло, просто сегодня разыгралось посильнее волнами, и вместе с очередной маской для ныряния, ненужной банкой из-под пива, невзначай и человека унесло, также. Это терапевтично.
И наконец, сегодня. Я вновь ребенок у тебя в руках. У меня нет тяготения и зависимости, мне больше нравится лес и почва под ногами. Но иногда – мне просто необходимо, сбросить всю тяжесть на берегу, а в тебе оказаться – невесомой, качаемой, и какой угодно – хочу – жалующейся, хочу – гордящейся. Ты-то как было так и есть: примешь меня любой, совершенно всегда, ровно.
Вот они – отношения между выросшим ребенком и родителем. Кажется, таки все, цикл пройден, спираль.

Я много думаю про жизнь на море. Вот тут у хозяев домиков – все сорок лет прошли, вот так: море за калиткой. Охладела бы я к нему? Перестала бы замечать? Вряд ли. Ведь небо я вижу каждый день, а все равно его – Вижу.
Но я чувствую в себе интерес – или это нарождающаяся потребность – идти вглубь, строить долгие отношения. Как это когда ты это море – видишь каждый божий день, знаешь, что вот тут мель, а там ямка, и крупные камни при входе? Замечаешь, как со временем меняется береговая линия, как и мы меняемся с течением жизни. Как существуют у него свои циклы, и ты это уже знаешь: в это время года так, а потом сяк, а если дует ветер оттуда, то будет непременно вот так. Вот эти – чайки – летают тут в это время, а вот эти ласточки – у них гнездо вот там. Знать триллионы его оттенков – на восходе и на закате, знать по его волнам – характер, и как оно в тебе отражается, также как знаешь глубоко-глубоко родного. Эта же женщина, прожившая с мужем всю свою жизнь – те же сорок лет – говорит, – так люблю его, мы с ним уже почти не разговариваем ни о чем. Все равно я знаю, что он скажет на то, что я ему скажу, и что я отвечу, и что он скажет дальше… с такой нежностью она это говорит, с таким родством… Господи, и я так хочу. И с морем, и с человеком. На берегу.