Нарния началась в Москве еще. Когда была последняя очная консультация, и я шла по солнечной Краснопресненской, массировала каблуками асфальт, гладила поручни эскалатора в метро, и отчетливо ощущала, будто прощаюсь на неопределенное время со своим родным. Городом.

Остро и щекотно внутри ощущала любовь к своему обыкновенному бытию.

И непривычную, настойчивую тревогу перед предстоящей Нарнией. Каждая поездка сюда — маленький ретрит. Почему-то этот ощущается особенным и значимым.

Не самые уместные покупки, в любое другое время показавшиеся бы мне откровенно кутежничеством и транжирством, грели непреклонностью соблюдения ритуалов и традиций. Оказывается, есть они у меня. Оказывается, в чем-то я все еще узнающая себя Мюми-мама.

Традиции две: Нарния встречает детей конфетками, подмигивает им в самых неожиданных местах, в вазочках, на подоконнике, в корзине с кочергой, внутри печки, в глиняных горшках, утешает их – найденными среди книг, радует азартностью находки.
Они знают это и рассчитывают на подарки самого духа дома, домовенка, примерно также, как и когда родитель приносит какой-то гостинец после долгого рабочего дня, и невозможно совершенно прийти с пустыми руками. Нарния тоже не может встретить отсутствием конфеток в тапочках)

А вторая — медитативное материнское творческое свидание в Леонардо. Обычно творческое свидание — это когда ты даешь время себе, одной, как раз, чтобы отключиться от детей в том числе. А тут — это погружение про них. Ходишь среди полок и чувствуешь, что такого и эдакого положить в корзинку, что будет радовать каждого из детей там, дождливыми днями или темными вечерами в доме, да так, чтоб не одноразово, пусть это будут именно материалы для творчества. И тоже — никогда не выдаваемая поездка им, мой маленький, контрабандно провезенный пакет сюда, из которого по чуть-чуть что-то будет доставаться.

И вот это чувство, когда ты взрослый что-то тайно подготавливаешь приятное для детей, похожее на волшебство, сродняет поездки в Нарнию с чувством праздника, потому что такие действа, когда ты немножко фея своим детям, бывают обычно только по случаю зимних чудес и личных дней рождений.

Уезжала переполошенная вся, задерганная, пытаясь предугадать все на свете ситуации на четырех детей, собаку-кошку-двух попугаев, в свете отсутствия потенциального доступа к Москве или необходимым магазинам. Не зная на какой срок и как все будет, если будет морозно по ночам.

И встретила Нарния не очень приветливо: кончившимся газом, поломками в системе водоснабжения, так что вечер прошел без нормальной еды и воды.

Утро прошло в хлопотах по улаживанию всего этого, а затем супервизорская группа на четыре часа.

Сумасшедшее ощущения несовмещающихся реальностей: моей дачи, где я обычно как раз в переживании «я в домике», спрятавшаяся ото всех своих мирских сует, и моя любимая группа, но обычно в центре Москвы; вроде я и дома, и дети вокруг, и обед готовить надо, а вроде как я и немножко терапевт, и вот коллеги.

Выползла после всего этого в свой первых выдох. Будто я приехала сюда по-настоящему только вот сейчас, к вечеру, спустя сутки. Стою на кухне и думаю: хочу лечь и лежать, полная иммобилизация, сил нет никаких. какой на фиг обед, где найти силы пожарить купаты, начистить картошки? Может, попроще чего?

И вдруг понимаю, что единственное, что я могу сейчас приготовить — это блины.

Где твоя логика, мать? Это ж стоять у плиты неотрывно минут 40.
А оказалось, что она трикстерская тут. Сил на обед нет. А на блины — есть. Это мой ресурс — стоять и дин за другим с бочка на бок ритмично переворачивать блины, и поглядывать на золотящееся за окошком солнце. Успокаиваюсь я так, прихожу в себя.

Сходила на тестовый видео-созвон в лес, без вай-фая, но и без детей, что самое важное. Чтоб они меня точно не дергали, и консультировать можно было оттуда. Вроде все отлично тянет и работает. Вот, — говорю подруге, — мой лес-кабинет.

И как-то тепло от этого стало.

— Лес-кабинет — это то, что нужно сейчас, — отвечает.
Да уж.

Я вот думаю. Мы все принялись рассуждать, как мир после паузы на планете не будет прежним, видим, какие темы вскрывает карантин и экономический кризис у каждого, встречаемся со своей тенью, слабыми местами и багами. Ок. Видеть свою тень — это уже не тень.

Но кое-что важное остается в тени, и мне хочется произнести это вслух. Не то, с какими скиллами мы из всего это выйдем.
А какой ценой.

Есть тревога, с которой мы сейчас сталкиваемся. Есть то, какими мы себя узнаем в связи с этим.

Но еще есть то, как мы ранимся об нее или царапаемся. Искажаемся ли. За счет чего незаметно с этой тревогой мы справляемся.
Последствия.

Последствия не внешние, а душевные. За счет каких душевных сил я сейчас и дальше проживаю это.

Как это — когда твой безупречный в безопасности мир потребителя пошатнулся одномоментно. Как это — когда в растерянности и тревоге все страны. Как это — как в одну неделю ты теряешь весь свой доход, или половину дохода, или оказываешься в долгах по самые уши.

Когда в неизвестности. И каждое личное у своего — когда и что.

Есть то, как мы сейчас справляемся с этим. И есть чувства там, после, дай бог, чтобы вынутые на поверхность, о том, что мне пришлось справляться.

То есть — есть то, с чем я справляюсь. А есть мои чувства по поводу того, что мне пришлось справляться, вот я про это. И это очень важно, чтоб не тащить с собой птср. Отслеживать по возможности, что со мной происходит. Разделять эти чувства друг с другом.

Я люблю себя в Нарнии. Мне нравится, как легко тут даются тексты, как пластичны и медленны до ясности мысли, как силен тут мой внутренний наблюдатель за своей жизнью.

А еще тут весна. Вот ее украденность мне было бы очень сложно пережить. А сегодня пойманный под пальцы мать-и-мачхенок дал горячее чувство победы. ну хоть в чем-то.