о тени и о том, как какать не розами

Дело не в том, что кто-то оказывается плохим. А в том, что мы ожидаем от людей, что они хорошие и страшно удивляемся, если из них говнецо где-то да вылезет. А знаете – почему? Потому что мы сами себе не позволяем признаться, что и в нас говнишко-то имеется, сами пытаемся его попестрее ковриками прикрыть, и не дай бог кто увидит, а то ведь любить не будут.
Что меня таки удивляет. Что бросается в глаза. У людей не страх не справиться, например, а страх – а что обо мне подумают другие, раз я не справилась? Не страх обидеться, а страх проявить это и признать, что я такая неблагодарная\недуховная\подставь свое – обижаться смею. Два страха глубоко социальных и почему-то часто озвучиваемых везде – в кругах, группах, индивидуальной работе – страх быть непринятой в своем “плохом”  и страх принять  свою “плохость”. Чуете, чем пахнет?

Это две стороны одно и того же. Многие чувства в нас парны, находятся в связке. И мы потому так болезненно боимся быть непринятыми в обществе, так оглядываемся на “их” мнение, что сами в себе не можем принять каких-то вещей. Или вот даже вот так: Мы потому зажимаемся от оценок и уколов окружающих людей, потому что сами оцениваем себя, а не принимаем себя какие мы есть. И еще прикольней. Мы потому боимся осуждения, потому что сами осуждаем – себя, а потому и других.
Это единая штука – принятие. Оно если есть, то распространяется на всех и вся. Ты принимаешь себя  – тебя перестает цеплять то, какие люди “другие”, не такие как ты в своей плохости, потому что свою плохость ты уже признала. Ты принимаешь чужую плохость, и ты принимаешь, что чужие могут посчитать тебя плохой.
Принимая себя, мы можем принять собственного ребенка и его тень.
Когда ребенок врет, и хвастается этим, когда ребенок бьет, и совершенно намеренно, когда ребенок ненавидит и говорит об этом – спрячется тот, кто не готов сказать себе – и я вру, и я иногда ударяю побольнее, когда мне больно (словами, не руками, конечно), и я ненавижу порой, – тот будет бояться его плохости  и стараться поскорее загнать ее поглубже всеми гуманными и негуманными педагогическими и не очень способами.
Ребенок не останется плохим навсегда, если ему вот здесь и сейчас не выдать яркой реакции о его непозволительном поведении. Ребенок просто пробует себя на вкус и ощупь. Также как телесно он пробует прыгать, бежать, идти, пятиться, ползти, также душой он осознает себя – разным.
Но знаете в чем еще штука? Он не просто не останется навсегда “плохим”, злым, негодным для общества человеком, он еще и хорошим навсегда не останется. Просто потому что он уже – сейчас – просто человек.
Да и нет этой “тени” в нас. Ее тенистость в том только, что мы пытаемся ее скрыть, что это “та” сторона, иная, оборотная. но не от слова “оборотень”, не от слова “тьма”, не про дьявольщину и бесовство идет речь, не о грешности, не о безнравственности и моральном упадке. И не надо никому туда бояться упасть, стать таким, оказаться таким. Расслабьетсь, я скажу чудесную новость: мы уже такие 🙂 (о, у меня ядовито-прекрасное настроение!)
Нет в нас хорошей части и плохой. Есть я, какой я есть. Каждый человек чувствует все чувства, которые присущи человеку. Но не каждый в связи с ними поступает так или иначе.  Каждый человек иногда хочет сделать больно или причиняет боль, обманывает, завидует, гневается, злорадствует, и это не стыдно, не ненормально, не нездорово, не нелюбовно. Просто за этими чувствами всегда есть боль, теперь я уже точно это знаю, не на веру, не на духовность там какую-то опираясь, а на знания об устройстве нашей психики. Там всегда есть ключевая ситуация раньше, или сейчас, всегда неудовлетворенная потребность, и как правило, в одних и тех же простых вещах: мы хотим быть принятыми. услышанными. увиденными. признанными. любимыми. значимыми. в безопасности. все то, чего хочет малыш от матери, все то, что хочет человек от Бога. все то, что хотим мы от жизни. И чем быстрее мы признаемся себе в своих чувствах, перестав их гнобить и скрывать от самих себя из-за непереносимого стыда, внушенного с детсва мамой\религией или и тем и другим, тем быстрее форма проявления со слезами будет высветляться-высветляться-высветляться. И так ребенок, кричащий и трясущийся от ненависти к собственной матери и отвергающий ее – станет содрогающимся от рыданий и больше всего на свете желающим оказаться в обяътиях матери – единственным, важным, услышанным, любимым. Так взрослый, сжигаемой ревностью и злобой, заплачет, поняв, что не на кого обижаться, просто так больно сложилась жизнь в этом моменте.
Оценка рождает осуждение. Оценка – она как яблоко Евы. Она рушит мир на две части – рай и земля. Она встает между Адамом и Евой, между ними и Богом. Оценка встает между человеком и любовью. Там где есть суждение, там уже нет любви, целостности, объятия.
Нет движения от, как и нет движения к. Равно как нет движения вверх, или падения вниз. Есть круг и спирали, внутри которых все – о любви и мудрости.
Я знаю, это очень страшно допустить себе. Не линейное развитие, не полюса, т.к. теряются координаты и попадаешь в открытй космос, в бесконечность. Я знаю, это очень смело, потому что придется начать видеть, слышать и чувствовать. Потому что придется жить. По-честному жить – это как масло масленное. Жить.