Признание своей силы

Я часто буксую в попытке осознать тот интервал, что есть между мной той, что была накануне смерти Сережи и той, что родилась в день его смерти. Между той, что была два года назад и той, в кого я выросла к сейчашнему моменту. Между той, что была после смерти Сережи до проживания принятия жизни Лукьяна и после беременности им и года личной психотерапии. Я все никак не могла взять в толк, что завораживает меня в этой пропасти, почему я смотрю туда как примагниченная, и не могу ни взгляда отвести, ни мысль ни одну поймать. Я просто лишаюсь в такие дни дара речи и только плачу. Плачу от разницы.

И думала сначала по-простому – это слезы переживания пережитого.

Но неудовлетворенность от того, как я написала пост про шкаф меня не покидала :-), знаете ли. И двумя сегодняшними разговорами с близкими подругами были пойманы точные формулировки.

Когда я смотрела в глаза своему отражению в шкафе, когда меня накрыло просто шквалом, потоками слез до рыданий в ту ночь, я осознавала – свою победу. Победу над собой. Не в том смысле, когда ты работаешь над собой, борешься с чем-то в себе и подавляешь. А когда проделываешь огромный и трудный чувственный путь по проживанию, когда образуешь опыт – своей жизнью.

Когда Сережа умер, я где-то через час пошла в душ, и когда разделась, встала перед зеркалом голая и долго смотрела в свои глаза. Это было очень больно, и самым главным в ту секунду. Это было – столкновение с собой. Взгляд в лицо себе, в самом глубочайшем смысле этого проживания. Я смотрела в эти глаза и старалась принять себя. Я просто констатировала тогда – “Это я. Это случилось со мной. Это моя жизнь. Это я. Случившееся – это часть меня. Я совершила это”. И долго еще, в течение этих лет после я могла так застревать перед зеркалом в попытке осознать себя в контексте своей жизни. Прочувствовать себя.

Когда Сережа умер, и на меня накатывали страх за страхом, о которых я написала в посте про шкаф и лунный камень, когда я была трусишкой и боялась сломаться от любого легчайшего дуновения ветерка, когда я боялась стать тем верблюдом, спина которого сломалась от последней возложенной на него спички, я часто думала, надеялась, мечтала, верила, искала опору – в мысли: настанет же когда-то тот день и час, когда я почувствую себя смогшей. Научившейся, адаптировавшейся, перешедшей.

И вот сейчас, в ту ночь “объятий со шкафом”, в ту ночь, когда я плакала, глядя себе в глаза в отражении в нем, я ощущала Признание себя.

И дальше, глубже, послушайте:

Ко мне сегодня приезжал папа. И было очень по-родному, как, наверное, ни разу в моем сознательном возрасте, было найдено, полно, ровно, спокойно, тепло. И при этом он умудрился как-то отразить мою реальность в других тонах, нежели я стараюсь ее себе рисовать. Я увидела себя в тесной однокомнатной квартире отвратительного города Подмосковья, живущей одной и тянущей на себе троих маленьких еще детей, не обладающей большими денежными средствами, не имеющей никаких перспектив кроме Шанса и Самотаранивания в гору, незамужней, и уже не имеющей “как будто” на это много шансов и прочая. Он уехал, и меня накрыло. Я позвонила Кате и поделилась с ней ощущениями, а она ответила, мол, да ты че, с ума что ль сошла, папа тут к нам приехал и на вопрос про тебя, сказал “Марьяна – сильная женщина”.

И вот от этих слов мне невыносимо захотелось плакать. Просто выть, рыдать, громко и много, отпущенно.
и опять не могла понять – что именно. Ведь похвалил же. Ведь как и со шкафом, я тогда себя спрашивала – Марьяш, ты чего? ведь все закончилось хорошо 🙂

И вот Маша подсказала формулировку –

я плачу и идет процесс Признания собственной силы.

В то утро, когда я ехала с последних родов, так вышло, что я проезжала аккурат мимо моего родного дома, в котором я жила с самого своего рождения и следующие двадцать лет своей жизни. Я проезжала по улицам детства, которые видели меня и девочкой, бегующей в обнимку с игрушечной обезьянкой Хремби или идущей за ручку с прабабушкой Стешей домой, и бросающим вызов всему миру подростком с ярким бантом на голове и закатанными широкими штанами с огромнющими карманами, хиповскими колокольчиками на поясе, полную веселья и отчаяния, девушкой-подростком, поступившей в МГУ, имеющей амбиции, встречающейся с Ромой, только еще представляющей себе свою жизнь.

И я подумала в тот момент: Марьяна, могла ли ты тогда представить, что всего-то спустя 7-10 лет, ты будешь ехать к себе, в свою собственную квартиру ( и уже неважно, что маленькую и не в Москве)), где тебя будут ждать трое (!!!) детей, отдельно хочется выделить – Сыновей (!) – я всегда , будучи маленькой, наивно была уверена, что у меня будут только дочки. И ехать ты будешь с Родов!!!, что на родах этих – на _твои_ руки – приземлится Человек, чья жизнь только что, вот мгновение назад, началась здесь. Что за одну ночь ты будешь способна заработать немалые деньги – и это будет твой труд, твоя самоценность. Что у тебя так непросто и лихо повернет судьба – вот так?

И опять остро и нестерпимо захотелось плакать.

Я плакала от Ощущения жизни. Признания Потока, который больше меня, который порой ощущается таким Огромным, таким захлестывающим, захлебывающим, настолько я ощущаю бога – в этом, так, бога – как процесс, бога – как полотно жизни, как Течение, что эти слезы – это как нестерпимость накала ощущений, выражающихся не меньше, чем в оргазме. Слезы выплеска того, что через край, что невозможно удержать в себе.

И это – Признание себя – Признание своей силы – Ощущение Жизни как …признание Бога – это нечто единое сплетается в моих слезах.