Обида: предъявить себя VS сохранить отношения?

Знаете этот чудесный момент, когда вам наступают на ногу, а рефлекторно извиняетесь вы?

Я – знаю.

Так что когда на днях мы столкнулись с каким-то молодым человеком в дверях, и я не стала автоматически предполагать, что это из-за меня: посмела тут быть понимаешь ли, и даже место занимать в пространстве! И даже не успела начать думать, а из-за чьей оплошности так произошло. А вместо этого услышала вслед “простите”, которое не случалось со мной не знаю сколько лет, из-за того, что я шла на опережение.

То я была в шоке и праздновала победу выздоровления.
И я впитала это «простите» – в мое чувство достоинства.

Лежала вчера вечером и думала:
что ж у меня так много обиды и злости в последнее время-то?

И тут я обижаюсь, и тут обижаюсь, и тут злюсь. Так не бывает, что мир сговорился. Это по ходу во мне что-то изменилось, что стало доступным к переживанию.

Как в анекдоте про куда ни ткну – везде болит, а сломанный на самом деле палец.
Только тут я заподозрила как раз починку этого “пальца”.

Нехитрой дедуктивной логикой о корне обид и злости дозналась, что это я стала ощущать свои права, появилось больше притязания на собственную значимость.

Ух, как я обрадовалась своей злости!

Лежала и смаковала обиду.

Ребята и девчата, знаете, какой это кайф, когда доберешься до этого! Не украдкой от самой себя, продираясь через зажим умудренного нравственностью внутреннего фашиста в маске матери Терезы, упрекающего меня в том, что я посмела обижаться. Неужели, мол, не понимаю я, что у другого человека есть его жизнь, семья, проблемы, и они, конечно,( и это здорово и правильно), важнее меня? находящего тысячу и одну человеческую причину, почему со мной так себя ведут, и какой ценностной логикой у него это может быть устроено: ну войди в положение, Марьяна. Встань на его место!

Но неееет. Не хочу вставать ни на чье место, хочу встать на свое. Гооооосподи, это такой же кайф, как когда кто-то с очень умными руками наконец-то доберется до самой перетруженной мышцы в твоем теле, и ты терпишь практически оргазм от боли (любопытно, заметил Лис в маске Фрейда – ТЕРПЕТЬ – ОРГАЗМ?!) и ее постепенного расслабления и томного выдоха, дааааа. Вот да, да, даааа – мое место, мое право.

Нехилый списочек такой получился:
логотип мне Алина обещала прислать в воскресенье, перед этим сдвинув срок практически на неделю, ну это еще ладно, – она сразу сказала, что все же в норме – две недели. Но вот и воскресенье кончилось, и понедельник полночь. И как мне быть, учитывая, что я уже и так напомнила?

И я ведь внесла свою часть договора деньгами, и отказываться от ее работы не хочется, мне действительно нравится, как она делает.

Или вот редактура моего текста “Близость с Богом”: о сроках мы не договаривались, но текст мягко говоря не длинный, времени прошло предостаточно, свою плату я опять же внесла. И напоминала уже, да. И человек мне нравится. А такое отношение ко мне, будто меня можно задвигать – не нравится. (Ооо, это интонация моей мамы!)

Лежу, думаю: как вообще ставить границы-то?))

Я знаю только, как обрывать контакт, если мне ту мач, если обида той силы, что я не могу засунуть внутрь себя, и мучительно теряю отношения. Я умею разочаровываться и терять.

Я знаю только, как, если обида не такая большая, или если большая, но желание близости еще больше, – подавлять обиду, и никак ее не предъявлять из страха потерять ценные мне отношения.

Но я совершенно не знаю, а как – и предъявить обиду, и смочь остаться в близости? И что именно – могло бы послужить мне критерием сатисфакции моей обиды, что удовлетворило бы меня?

Точно – не просто сказать об этом, это как с детьми: не сработает. Потому что слова – это не граница совершенно, когда у нее нет никаких последствий и как раз – о-грани-чений.

Дема уснул, а я встала еще побыть зомби в ночи – когда ничего уже и делать не можешь, и спать не ложишься, потому что важно побыть в ощущении “свобооода”.

Беру телефон: в ватсапе Алина прислала варианты логотипов и извинилась.

Открываю почту: в ней лежит отредактированный текст “Близость с Богом” и тоже объяснение причин задержки.

Во, думаю, Бог дает – реальность откликается. Ничего не сказала, а поле – молодец, все без слов передало. Ну лааадно))

Но все же, Алине я сказала, что уже очень ждала (если бы не в этот вечер, думаю, обида перекрыла бы возможность почувствовать радость от увиденного). Мне важно было сказать это – мягко, деликатно, но обозначить, что тут была граница. Просто словами “я уже очень ждала”.

Получить объяснения, почему так. Не сильно меня удовлетворяющие, но “первый раз прощается”.

И смочь радоваться и обсуждать логотип.

С Аней, редактировавшей текст, я вспомнила, как сама нередко лажаю со сроками, это дает мне милосердия) И еще я вспоминаю, что даже когда нарушаю сроки, насколько много энергии у меня уходит “лежать в сторону этого”, пока неделаемого, дела.

И наконец сейчас, днем.

Звонит подруга, которой мы с Ромой сделали подарок – фотокнигу. И прошло недели три с момента, как ее муж забрал у меня с порога квартиры ее в упаковке. И я не получила ни звонка, ни смски – ничего, о том, КАК им это. Вот вообще, даже спасибо.

Честно говоря, это вызвало огромный шок.

Моя маленькая девочка, которая расстаралась сделать приятно, продумывая дизайн, прямо ранилась.

Моя взрослая часть, которая потратила ощутимые деньги на материалы и время на покупку их – злилась и досадовалась.

Моя человеческо-партнерская часть чувствовала несправедливость за время того человека, что часами делал дизайн, и собирал своими руками саму книгу: для него, к слову, совершенно бесплатно. Просто он решил мне так помочь.

– Привет, Марьяша, я звоню тебя поблагодарить за книгу. Много ее листаем всей семьей, чистый восторг. Спасибо большое.
– Пожалуйста. Правда… я уже успела обидеться на тебя.

Я не помню, что подруга сказала на это. Может, спросила что-то. Главное, что я запомнила – это такую спокойную, располагающую тишину в трубке, дающую мне время, сколько мне надо, последовательно, расслабленно рассказать, что именно я чувствовала и как возникала моя обида, и на чем она основана.

Я почувствовала – контейнер. Способность человека – принять мою обиду.

А дальше было обоснование. Из ее ценностей, трудного времени жизни, в котором ни с кем не хочется говорить, и совершенно точно не хочется никого грузить собой, особенно зная, что и у меня непростые времена были. И желание отблагодарить из света на душе.

И я поверила, и поняла.

А еще – она извинилась.

Да-да, мама в детстве говорила ” что мне с твоего извини”, так, будто словом извини – ничего не исправить: ни разбитую чашку, ни отношения.

Но вообще-то те же взрослые учили нас, что “извини” – слово волшебное. И это правда так.

Потому что это про
признание, что со мной так нельзя.

И еще она сделала ультрамудрую штуку. Она предложила “компенсацию”:
– Хочешь, приходи ко мне в гости завтра или как тебе удобно, вместе ее посмотрим и чай попьем?
– Хочу.

Мне еще надо позреть, повариться, но я знаю, что я приду. И я знаю, что я зауважала ее еще больше. И я знаю, что не смолчав, я дала понять, что важно и для меня.

И как предъявив это, мы узнали, как по-разному мы устроены. И как обе имеем право быть.

И это – про расширение обеих.

В обиде – зажались бы. Я от обиды и чувства отверженности, незначимости. И она – от чувства вины и отверженности, непринятости.

В диалоге – расширились обе – в принятии и другого, и себя.